Fuck context

— Откуда взялся мотив рыбы в вашем творчестве? — спрашиваю я Фрэнка Гери. — У вас есть рыбы-скульптуры, рыбы-лампы, рыбы-мебель, рыбы-здания. Что за этим стоит, христианский символ, еврейское блюдо или еще что-то?

Впервые опубликовано в журнале Architectural Digest Russia.

Мы сидим в новом офисе компании «Гери и партнеры» в городе Марина-дель- Рей. Гигантское индустриальное сооружение во много раз больше старого офиса в Санта-Монике. Вся мебель изготовлена из необработанной фанеры толщиной сантиметра три. Типичный Гери. Ответ на мой вопрос мне известнен заранее. Мне приходилось слышать его трогательный рассказ о том, как бабушка брала маленького Фрэнка на еврейский рынок на окраине Торонто, где покупала живого карпа, чтобы готовить из него традиционное еврейское блюдо гефилте-фиш. Дома карпа пускали плавать в ван- ну, и маленький Гери, сидя на унитазе, часами играл с большой рыбой. Но стиль Гери отчасти состоит в том, чтобы не делать того, что от тебя ждут. Когда, например, в моде были мрамор и гранит, он облицовывал свои здания кро- вельным железом. Когда все кинулись на кровельное железо, он переключился на титан — к счастью к этому времени у него уже были клиенты, которые могли себе это позволить. Когда от него ждут привычного ответа, он дает совсем другой: — Причем тут христианство, причем гефилте-фиш? Когда постмодернисты заговорили об исторических реминисценциях, о том, что здание должно выра- жать историю места, я сказал: давайте тогда действительно уйдем в прошлое, к рыбам, они ведь существовали за триста тысяч лет до человека. Я начал рисо- вать рыб, чтобы дать выход моему раздражению от постмодернизма. А потом эти рыбы зажили своей собственной жизнью. Они стали для меня способом выражения движения в архитектуре. У Гери не совсем обычная творческая судьба. В 1970-е годы он уже был знаме- нитостью в Европе, а в Америке его мало кто знал. Все, что ему удалось к этому времени построить, это несколько небольших частных домов, главным образом в его родной Санта-Монике. Он мечтал построить Музей современного искусства в Лос-Анджелесе — его отдали японцу Арата Исодзаки. В утешение Гери выделили старый ангар для автобусов, чтобы превратить его во временный выставочный зал, Temporary Contemporary — пока Исодзаки сооружал постоянный. Легенда гла- сит, что когда Гери осмотрел автобусный ангар, он сказал: «гениально, оставьте как есть». Потом временный выставочный зал превратился в постоянный, Geffen Contemporary , а во всех архитектурных справочниках теперь про него написано: «архитектор Фрэнк Гери». Это разумеется легенда, каждому ясно, что для превра- щения автобусного ангара в выставочный зал архитектору надо серьезно порабо- тать. Атмосферу ангара он сохранил, но при этом создал пространство, в котором авангардное искусство выглядит в большей степени «у себя дома», чем в музее Исодзаки.

Fuck Context?

13