Fuck context

ты, то у них возникли бы возражения. Вы используете наши идеи, сказали бы они, но лишаете их социального содержания. Идею перестройки мира вы превращаете в искусство для искусства. — Возможно, они были бы недовольны. Они были слишком погружены в политику. Но это относится не только к архитектуре, это относится и к худож- никам, музыкантам, поэтам. — Увидев ваши работы, Ле Корбюзье тоже был бы недоволен. Вы заимствуете мои формы, сказал бы он, но лишаете их моей политики. — Я не заимствую формы Ле Корбюзье. Я использую определенные идеи, связанные с его эпохой, анализирую их и двигаюсь дальше. Меня объединяет с ним понимание света, пространства, для меня важны его пять принципов, идея разделения конструкции и оболочки, но отнюдь не конкретные формы. Какие-то из его идей по-прежнему ценны, какие-то мне приходится отбра- сывать и создавать свои собственные. Это творческий процесс. Я смотрю на архитектуру Корбюзье, Аалто и Райта, точно так же я смотрю на архитектуру Борромини, Браманте и Бернини. Меня интересует не как это выглядит, а что это значит для решения пространства. У Райта, как вы знаете, была идея ор- ганической архитектуры, он считал, что внутреннее и внешнее пространство сооружения должны органически перетекать из одного в другое. Я уже давно понял, что Райт был неправ: между интерьером и экстерьером на самом деле нет никакой связи. Стеклянная стена прозрачна, но она не объединяет, а ско- рее разделяет интерьер с экстерьером. — Если между интерьером и экстерьером нет связи, тогда приглашение ди- зайнера Терри Деспонта для оформления интерьеров музея Гетти у вас не должно было вызвать возражений. — Огромные возражения. — Какого рода? — Не того пригласили. Тут мы касаемся главного события всей творческой биографии Ричарда Мейе- ра, музея Гетти в Лос-Анджелесе. Его главного достижения и, в какой-то мере, боль- ного места. Когда «серые» критиковали Мейера и друзей в 1973 году, они писали, что на- стоящим тестом для «белых» (до тех пор пробовавших себя только в небольших частных домах) будет работа над крупным проектом, которая покажет, сумеют ли они переключить свое внимание от элегантных деталей к композиционному и функциональному целому. И вот такой момент настал. После многолетних по- исков, перебрав чуть ли не всех современных американских архитекторов, музей Гетти выбрал Ричарда Мейера. Работа продолжалась 15 лет, процесс зачастую был мучительным, приходилось принимать во внимание разнообразные вкусы разнообразных представителей заказчика, нелепые требования богатых владельцев окрестых домов (это была хорошо организованная группа со своими адвокатами и налаженными связями с прессой), все время меняющиеся финансовые, юридические, экологические и другие ограничения. В конце концов, после многих жертв и компромиссов, музей был открыт в 1997 году.

22

Владимир Паперный