Fuck context

— Конечно, поэтому архитектор должен не добавлять хаоса, а внести туда некоторый порядок. — Не кажется ли вам, что если русские конструктивисты хотели контролиро- вать общество политически, вы хотите контролировать его эстетически. — Я не хочу контролировать общество эстетически, я хочу создать эстетиче- скую среду, в которой людям нравится или не нравится находиться. Люди не обязаны ходить в музей Гетти. Но я знаю, что им нравится туда ходить. Я то и дело слышу: «Я обожаю это место, я был там уже 50 раз». Почему? Людям нра- вится это место благодаря его эстетическим качествам, благодаря взаимоотно- шениям между архитектурой, ландшафтом, городом, климатом и даже едой. Все это сливается в единое целое. Это взаимодействие, которое поднимает че- ловека. Это порядок. Хаос не производит такого эффекта. Несмотря на то, что я согласен со многими теоретичекими упреками в адрес музея Гетти, я должен признать, что это действительно одно из самых приятных мест в Лос-Анджелесе. Я был там если не 50 раз, то близко к тому. Я не знаю, чья это заслуга, то ли архитектора, который сумел навязать свою волю десяткам свалив- шихся на его голову соавторов, то ли заказчика, сумевшего разрушить стилисти- ческое единство проекта и внести в него «грязь» в виде старомодных интерьеров и парка, абсолютно не связанных с архитектурой. При этом качество архитектур- ных деталей и красота пейзажа сыграли с музеем злую шутку: они показали по- средственность самой коллекции. Есть что-то трагическое в культурной истории Лос-Анджелеса: нефункциональное и недостроенное метро превратилось в очень дорогой подземный музей современного искусства, а музей Гетти стал чем-то вро- де советского парка культуры и отдыха. — Последний вопрос. Представьте себе, что космическая катастрофа должна уничтожить все здания на земле, кроме одного, и от вас зависит, какое сооружение сохранить. Что бы вы выбрали? — Oh boy! Ричард надолго задумывается, и тут мне становится понятна главная черта это- го человека: добросовестность. Он просто не может схалтурить даже в ответе на не вполне серьезный вопрос. Пауза продолжается ровно сорок секунд. — Это очень трудный вопрос, — говорит он извиняющимся тоном. — Ну, хорошо, три сооружения. — Три гораздо легче. Проходит еще двадцать секунд. Ричард рисует что-то на бумажной салфетке. — Видимо, я должен выбрать такие три, которые бы сочетались друг с дру- гом, чтобы они могли стать ядром нового города. — Не обязательно, они могут быть в разных местах. Еще пауза, после чего Ричард отодвигает салфетку и торжественно объявляет: — Я выбираю капеллу Роншан Ле Кобюзье. — Хорошо, а теперь вас спрашивают, с какого сооружения начать снос. — Oh boy! Их так много. Проходит еще сорок секунд. Ричард напряженно думает. — Я недавно видел в одном журнале здание в Бирмингеме в Англии, оно все покрыто какими-то точками. Кажется, это торговый центр. Чудовищная

24

Владимир Паперный