TATLIN NEWS #74

Нужно вести разумную политику, которая позволит и кассу наполнять, потому как это жизнь, театру необходимо зарабатывать, а наряду с этим с определенными промежутками, но достаточно регулярно пускать на сцену вещи, которые не входят в попсу

И на «Пророк» Кобекина, и на «Антигону» Лобанова. – Значит, все разговоры о том, что теа- тры не берут современные оперы, потому что они некоммерческие, являются неправ- дой? – Это правда. Но та правда, с которой надо бороться, преодолевать ее. В Германии немецкие театры регулярно ставят совре- менные произведения, отдавая себе отчет в том, что никакая новая опера не будет посещаться так же, как «Аида». Тем не менее, они это делают, ставят. Но если «Аида» рассчитана на 20 или 100 представлений, то что-то из современного репертуара только на пять. Однако иногда надо тратить деньги на эти пять, чтобы удовлетворить некоторое меньшинство, скажем так. А попутно кого-то приучить к этому. А потом вдруг мы отка- зали в постановке, а там было гениальное сочинение. Так что это все равно надо делать. Нужно вести разумную политику, которая позволит и кассу наполнять, потому как это жизнь, театру необходимо зарабатывать, а на- ряду с этим с определенными промежутками, но достаточно регулярно пускать на сцену вещи, которые не входят в попсу. И в опере есть попса, состоящая из 10-15 названий, она везде есть, но в России ее список, к сожале- нию, совсем узкий, короткий, такой джентль- менский набор. А в мире в него включены еще и оперы Вагнера, Генделя, Моцарта. В их джентльменском наборе названий го- раздо больше – уже лучше. У них много всего ставится, и нам надо к этому стремиться. И поэтому я взял первую редакцию. Пройдет какое-то время, публика потеряет к ней ин- терес, придется ставить что-то другое – «Бо- риса Годунова» в оркестровке Шостаковича, почему бы нет. – Оперу современного композитора вы не предполагаете поставить, как это в свое время произошло с «Пророком» уральца Владимира Кобекина? – Было бы замечательно. Если он или кто- либо другой напишет талантливое сочинение и театр обратится ко мне с таким предложе-

когда мы ставили в Екатеринбурге «Бориса Годунова», мы брали тоже его редакцию, но вторую, которая включает в себя польский акт и сцену под Кромами. Сейчас я захотел сделать первую «мужскую» редакцию, но с со- бором Василия Блаженного. – Почему это было для вас принципи- ально? – Я ее никогда не делал, делал вторую. Город ту редакцию видел, эту не видел. Есть какое-то разнообразие. Конечно, все хотят красивого польского акта, дуэт с Мари- ной Мнишек, но без этого можно обойтись. Поскольку «Борис Годунов» – вещь всегда актуальная, она требует актуальности от всего в ней происходящего, в том числе и от поль- ского акта. Тогда надо понимать, что такое сегодня Польша по отношению к России, чем она будет завтра и послезавтра. А уже было сценическое решение, мы придумали с художником, и туда уже польский эпизод не вмещается, ему нет места, либо нужно было искать другое решение. Ну и почему нет? Такой театр, как Екатеринбургский оперный, должен себе позволять иметь в ре- пертуаре не только мейнстримные названия, типа «Тоски», «Травиаты», «Евгения Онегина», «Пиковой дамы», но и что-то раритетное. Вот взяли «Графа Ори» – замечательно. Это далеко не каждый театр делает, но это такой эксклю- зив. Взяли «Бориса Годунова», только первую редакцию, что тоже, в общем, эксклюзив. Потом поставили бы «Солдата» Циммермана, к примеру. Ведь когда я в этом театре работал, мы ставили довольно много современных произведений. Соотношение русской и со- временной оперы и западной классики было в пользу первых. Лично я из западной класси- ки реализовал здесь «Севильского цирюль- ника», «Паяцы», «Сельскую честь» и «Сказки Гофмана». Остальное было или русская классика – «Годунов», «Сказка о царе Салта- не», или сочинения современных авторов – «Чудаки» Тактакишвили, «Снежная королева» Баневича, «Дуэнья» Прокофьева, «Катерина Измайлова» Шостаковича. Мы много ставили подобного, и публика очень хорошо ходила.

Александр Титель, оперный режис- сер, худрук МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко, временно вернулся в Екатеринбургский театр оперы и балета, который недавно отмечал свое 100-летие. Его позвали. Без обид, не вороша прошло- го. Это стало основной сенсацией юбилея: временное возвращение в театр режиссера, специально приглашенного для постановки главного «блюда» юбилейных торжеств – спектакля «Борис Годунов». Бессменный возмутитель спокойствия, человек, с чьим именем связан вертикальный взлет еще Свердловского оперного к вершинам новаторской режиссуры, Титель проработал на Урале в театре больше 10 лет. Спустя 20 лет после отъезда в Москву вернулся, чтобы «вой- ти в ту же воду». Повторов от него не ждали, только разве что повторения успеха. Ожида- ний ни поклонников, ни недоброжелателей он не обманул. Титель опять приготовил театральную бомбу в духе современной актуализации классики. Выпустил стрельцов, переодетых омоновцами, на фоне не палат царских белокаменных, а полуразрушенных останцев памятника архитектуры. Прием был сдержанный, а после скандала со спектаклем «Сон в летнюю ночь» в театре Станиславского и Немировича-Данченко в мае 2012 года, который обвинили во всех смертных грехах, и еще немного настороженный. – Вы взяли для юбилейной постанов- ки «Бориса Годунова», почему? Не симво- личнее ли было, если выбирать из русских опер, обратиться к «Жизни за царя», пре- мьерой которой 100 лет назад и открылся екатеринбургский театр. – Возможно, в этом и был смысл – сделать спектакль по опере, оказавшейся первой в истории данного театра. Но «Годунова» не я выбирал. Предложение поставить его поступило от дирекции. Я выбрал редакцию оперы. Я сказал, что мне хочется поставить первую. – То есть, не Римского-Корсакова? – Мусоргского. Самую первую. В 1983 году,

90 ТАТLIN news 2|74|118 2013

position