TATLIN NEWS #74

Любое произведение, если оно художественное и принадлежит к искусству, должно содержать несколько смыслов. Это всегда система матрешек. Совсем необязательно вставлять туда код да Винчи или скрывать некие масонские иероглифы, или другую ахинею

для этого. Вероятно, и мы с вами нужны для того, чтобы обеспечить что-то «спец»: спецтранспорт, спецпитание… – Cпецискусство? – Я этим не занимаюсь. Но такие формы существуют. Кто-то, не помню, сказал, что са- мый надежный путь развития цивилизации – это не революции, а постепенное улучшение общественных нравов. Вот мы и трудимся. – На протяжении всей творческой карье- ры и деятельности в ваших постановках все время ищут двойное дно, оно действитель- но существует? Может, правы те, кто пыта- ется поймать вас за руку? – А в чем они хотят меня уличить, я не очень понимаю? – Ну, в восьмидесятые годы в ваших спектаклях искали какие-то политические или националистические намеки. Сейчас последний конфликт был в вашем театре в связи с демонстрацией английской по- становки оперы Бриттена «Сон в летнюю ночь», где искали уже что-то другое, касаю- щееся растления малолетних, но постоян- но ищут. – Что я тут могу сказать. Ищите – да обря- щете. Мне кажется, что любое произведение, если оно художественное и принадлежит к искусству, должно содержать несколько смыслов. Это всегда система матрешек. Совсем необязательно вставлять туда код да Винчи или скрывать некие масонские иероглифы, или другую ахинею. Есть много смыслов, сколько их в «Войне и мире» Тол- стого. Сколько их в «Анне Карениной» того же автора? К чему призывает это произведе- ние – не заводить любовников? И это отчасти есть. Не надо разрушать семьи? С другой стороны, есть женщина, которая поступила по воле сердца. Когда у Льва Николаеви- ча спросили, как вы могли бы объяснить роман, он ответил, если бы я мог короче рассказать, я бы так и написал. Поэтому, я надеюсь, что в моих спектаклях имеется не двойное дно, но что внутри них, в самых удачных, есть сложные слои, художественные смыслы. И искать в них непременно какую-то

«Борис Годунов» для юбилея в Екатеринбургском театре оперы и балета. Фото взято из свободных источников

конкретную критику чего-то либо, наоборот, пропаганду «за что-то» – ни к чему. В моих спектаклях есть многое, взятое из нашей жизни, иногда взаимоисключающие вещи. Знаете, как в «Рабе любви» Михалкова Каля- гин замечательно говорит: «И худеть хочется, и есть хочется». Я, допустим, недавно сделал, наконец, в своем театре «Войну и мир» Прокофьева, раза три, наверное, собирался. Мне хотелось, чтобы история вошла в каж- дого. Поскольку все меньше люди читают, не говоря уже о том, что слушают, я делал так, чтобы Отечественная война 1812 года не ка- залась давним происшествием, случившимся когда-то, с кем-то, какими-то непонятными людьми с перьями на башке. А хотел показать, что это твоя история, в которой участвовали твои прадеды и прабабушки. И таких Безухо- вых, Болконских, Ростовых, Курагиных кругом полно. И все получилось. Во всяком случае, впервые на моем веку так слушали Проко- фьева и так зал соучаствовал. Патриотизм и чувства к Отечеству – все это есть, просто надо это правильно называть. Масштаб зри- тельского отклика был для меня радостной неожиданностью. Смотрят, никто не ушел. Когда из зала, где сидело 1200 человек, после антракта уходит всего человек шесть, со слож-

ной музыки Прокофьева, я просто немею. – Для вас важны переклички с современ- ностью? – Всегда хорошо, чтобы в произведении, которое ставишь, была возможность найти то, что как-то перекликается со временем, чтобы можно было сделать интересно. Для этого существуют режиссеры и сцено- графы, они должны это придумывать. Лично для меня модное нынче понятие «актуаль- ный театр» – оно немножко двусмысленное. Я тогда не понимаю, что такое неактуальный театр? Он должен быть всегда актуальным, он же не музей. Значит, тогда просто это плохой театр, если он неактуальный. Но его актуальность совсем не обязательно опреде- ляется тем, что действие происходит в совре- менном подземном переходе, которые везде одинаковые. Ведь все сейчас глобализуется, все схоже. И если спектакль разворачивается в шикарном кафельном туалете, это может происходить в России, Германии, Израиле, Австралии или где угодно. Или в банке, или в офисе. Это не определяет актуальность. Так же, как не определяет ее пользование мо- бильными телефонами и ноутбуками. Люди должны быть на сцене живые, современные и узнаваемые.

92 ТАТLIN news 2|74|118 2013

position