Грановская Г. Очки Гудвина

ОЧКИ ГУДВИНА

— Давай лучше в честь каникул закажем в сетевом салоне что-нибудь более подходящее для веселья. Диана взвизгнула от удовольствия. — Мама, ты самая лучшая! 3 Новость застала врасплох. Мария даже не поняла сначала, кто говорит. — Доктор? Какой доктор? — переспросила она, все еще погруженная в мысли о новых трансформациях пространства, над которыми работала в последнее время. — Вам нужно прибыть в Центр обследований. — Зачем? Что-нибудь с моими анализами? — Нет. Это связано с вашим сыном. Двадцать четвертый сек- тор. Никогда она не бегала так быстро. Спускаясь в скоростном лифте, она дрожащими руками набрала номер мужа, а потом бабушки. Двадцать четвертый сектор — аварии, катастрофы, травмы. Эдди находился в приемном покое госпиталя, огромной ком- нате, где стояло несколько высоких кроватей–каталок, на кото- рых лежали вновь–поступившие. Пострадавшие. Рядом с маль- чиком стояла бабушка, непонятно как успевшая добраться сюда раньше Марии. — Эдди! — звала она тихо. — Эдди! Эдди не отзывался, он был без сознания. Ну почему, почему с ним всегда что-то случается? Мария склонилась над сыном, стараясь не глядеть на соседнюю кро- вать-каталку, где громко стонал человек с перебинтованными руками и распухшим бесформенным лицом. Шахтер. Такое лицо было у ее отца, когда его достали из шахты. Он умер в этом самом двадцать четвертом секторе, как им было сказано, в результате переохлаждения и обморожений, несовместимых

135