Грановская Г. Очки Гудвина

ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС Не иначе — автобус. Ага, он, долгожданный. Костя Бутейкин с трудом разлепил веки и, напрягая зрение, начал вглядываться в темные кусты, скрывавшие поворот дороги. Рокот мотора ста- новился все отчетливее. Точно, автобус. Бутейкин оторвал непо- слушное тело от скамьи и, пошатываясь, кое-как принял вер- тикальное положение. Его знобило, прямо-таки вымораживало. Плотно сцепил зубы, чтобы не стучали. Пить надо меньше, произ- несла бы классическую фразу жена, увидь она Бутейкина в таком состоянии. Он даже услышал ее голос, отчетливо, презрительно выговаривающий каждое слово… Бр-рр! Слава Богу, жена уже в прошлом, ушла полгода назад к матери, забрав Димку и два чемодана с тряпками. Ушла! Еще пожалеет. Пусть попробует про- жить на свою библиотекарскую зарплату — на колготки не хватит. Прискачет! Но пить и в самом деле надо меньше. Перестали в нем сра- батывать внутренние тормоза — из-за Иркиного ухода, что ли? Раньше он точно знал, когда накрыть рюмку рукой: все, братцы, предел. А сегодня пил без пределов. Сколько же они употребили? Он принес бутылку белой и коньяк: как-никак только вернулся из рейса, сошел, как говорится, на берег, следовало отметить. Тем более, что дома, в пустой квартире, сидеть было просто невыносимо. Позвонил Кольке, тот с готовностью откликнулся, давай, говорит, к Климову, у него жена в командировке, там и сорганизуемся. Да. Значит, Колька приволок бутыль самогона, ну и Климов что-то там на стол поставил, тоже домашнего произ- водства — то ли вино, то ли наливку. И было их, значит, пятеро. Две из многочисленных Колькиных подружек подскочили «на огонек». Одна была очень даже ничего: «Вы, конечно, жена- ты…». Глаза огромные, как у куклы, синие в черной кайме. «Уже свободен и еще свободен, — сострил он кокетливо. — А вы?»

55