Грановская Г. Очки Гудвина

ГАЛИНА ГРАНОВСКАЯ

воляю себе немного расслабиться и выпиваю. Один. И — спать. А тут почему-то решил выйти, выпил, наверное, больше, чем сле- довало. Наверное, много выпил… — Так это же самое правильное! — подхватил Толстяк, ожив- ляясь. Видимо, мысль о том, что он вот-вот примет горячительного его взбудоражила. — Остальное ерунда! Не в счет все остальное! Ну, телевизор, гости… Кто гости-то? Да все те же рожи, что и каждый день! Жена, сосед, опять же со своей женой. Брат с женой. Дочка с мужем. Тетки родные и двоюродные. Да я их круглый год вижу! Вот они где у меня — прям кость поперек горла. Всем подарки вынь, да положь. Эх, знал бы ты, что такое большая родня! Это погибель! Всем им чего-то надо, всем помоги — а из чего? Как? — никого это не интересует. Должен! Должен, и все тут! Сдохнуть можно от напряжения, для них стараясь. И виселицы не надо. А жена у меня… не буду даже рассказывать. Только и отдохнешь, когда она и матушка ее к телевизору прилипнут — шоу какого- нибудь Бенни-придурка смотреть. А у тебя, что, и вправду нико- го? — Никого. Родители погибли, когда мне… — Да ты просто счастливый человек! Ты не знаешь, что такое жена, — огромное тело Толстяка содрогнулось и он боязливо оглянулся. — Это такое… — Я всегда жил один. Много лет проработал в отделе, где полно людей. Только я никого не знаю. Так, мельтешат какие- то лица, кто-то кланяется. «Добрый день, мистер Эн», «Как дела, мистер Эн?», «Все ОК, мистер Эн»… Но по-настоящему, никому ни до кого никакого дела нет. Кружат, мелькают, улыбаются… А что там, за фасадом? — А тебе еще надо знать, что там, за фасадом ? Любопытный ты, как я погляжу. Так вот, послушай. Иногда лучше не знать , что там, за фасадом. И умрешь счастливым человеком. Странно это прозвучало. Так странно он это сказал, что я невольно заглянул Толстяку в лицо — он ли произнес эти слова?

64