Грановская Г. Очки Гудвина

ОЧКИ ГУДВИНА

дая секунда на учете. — Накопление ради накопления. Но ведь невозможно выиг- рать в этой игре! Как он этого не понимает? Ну, и сколько у него? — Две восемьсот. Так он, во всяком случае, сказал. — Наверняка больше. Они никогда не говорят правду. Но даже если это так, это очень, очень много. — Виктор покачал головой. — Две восемьсот! И — нищета, полное одиночество. Отказался от нормальной жизни, уехал в горы, живет при старом монастыре, в келье настолько маленькой, что если там кто-то есть, второй уже просто войти не сможет! Извини, не хотел тебе этого говорить, я ездил к нему месяц назад. — Да что ты все извиняешься? Я все это знаю. Я тоже пыта- лась у него побывать — электросторож не открыл дверь. Мне ска- зали, что это самая маленькая комната в монастырском панси- оне. Сказали, что он практически никуда не выходит. Они дума- ют, что он молится день и ночь. А он уходит, уходит! Он совсем другой сейчас. Представляешь, даже не захотел подняться в свою комнату, не захотел увидеть мальчишек! А ведь как он их любил… Махнув рукой, Тамара встала из-за стола и направилась к двери. Ее душили слезы. Виктор обнял ее за плечи. — Не расстраивайся. Еще все может наладиться. Антон очень благоразумный человек. И мы ему поможем. Ты, как психолог… — Ну что ты говоришь, — Тамара покачала головой. — Я знаю таких людей. Это безнадежно. 3 Антон увидел Лену у Центрального входа, заметил еще изда- ли, узнал по ярким волосам, которые походили на сияющие перья какой-то сказочной жар-птицы — она никогда не боялась казаться экстравагантной. Когда она шла по улице, на нее всегда оглядывались, причем не только мужчины, но и женщины. Ее невозможно было не заметить. Лена стояла неподвижно, опер- шись плечом о мраморную колонну и, задумавшись, казалось, не замечала необычно шумной толпы. Площадь перед банком

89