TATLIN NEWS #59

«Тема путешествий всегда была для меня очень важной. Существуют две формы, о которых хо- телось бы говорить: одно – это с чемоданчиком, а другое – за письменным столом или на стуле, когда ты статичен, а вещи путешествуют в твоей голове»

Искусство Ройтера укоренено в визионер- ской традиции строительства воздушных замков. Состав этой атмосферы, конечно же, пропитан магритовским «сюрреализмом с че- ловеческим лицом», распастожен экзистен- циальными фактурами Гастона, Твомбли, ран- него Раушенберга, провешен сумеречными вывесками Руши. То там, то здесь пробивается отечественный дымок Древина, Рогинского… Озирая синхронный российский горизонт, легко увидеть Ройтера в ряду разборщиков постромантических руин – Батынкова, Брод- ского, Кошлякова (и, может быть, слегка – Пепперштейна). Но у Андрея Ройтера своя собственная обустроенная планетка: «Для меня нет проблемы самоидентифи- кации в актуальном искусстве. Если худож- ник достаточно самобытный, он может быть очень традиционным по форме, может быть упрекаем в старомодности и в чем угодно. Но если есть силы, чтобы утвердить и отсто- ять свою позицию – значит, это сильный ху- дожник. Поэтому у меня нет чувства вины, что я делаю живопись в XXI веке или в том, что мои работы слишком теплые по отно- шению к актуальной традиции. При этом ак- туальное искусство мне всегда интересно, но я отдаю себе отчет, что приехал из друго- го мира и другого времени … и в этом есть часть моего характера. Мне бы хотелось иметь свой собственный диалог с самыми ак- туальными художниками». Ведь чувственность современному искус- ству вовсе не противопоказана.

На «желатиновой пластине» холста – даже если поскрести, «не сразу обнаружишь та- тарина». В этом мире почти не бывает пер- сонажей. Видно, все успевают спрятаться в наспех сколоченных ящиках – как нарисо- ванный барашек Маленького принца. Кто же, кто в теремочках живет? Художник па- рирует: «Но дома-то тоже люди. У меня от- ношение к вещам как к персонажам. Это не- кое антропологическое разглядывание. Не циничное, а пристальное. Сочувствующее. Все вместе это складывается в один большой selfportrait». Стоящая за собираемой коллек- цией «зеркал» лицевая машина Ройтера ино- гда обнажает принцип своего действия – как на картине с «человеком-невидимкой в бин- тах из досок». В этом «автопортрете с заколо- ченным лицом» за маской вполне может не оказаться лица и открыться дыра в космос бессознательного. По существу, все паря- щие на холстах агломераты – такие же маски. В одной из редких работ с фигурой челове- ка художник зафиксировал себя еще разли- чимым в плетущемся каркасе-модуле. Заня- тый обрешеткой своего я, в итоге он всегда скрывается «за работой». Для него «каждый художник ценен своим уникальным миром, неким универсумом, который он как кокон выкладывает из маленьких своих поделок. Интересно – насколько мы можем войти или выйти из этого кокона, узнать себя. На- верное, в этом – вся загадка: как сделать его трехмерным, глубоким». За драматическим одушевлением «дымящихся кусков» экзистенции свербит и нарративная перспектива – в жанре груст- ных сказок для взрослых. Художник слов- но проникся меланхолией выжившего и по- взрослевшего Маленького принца, переби- рающего планеты, на которых все живут по одному: Роза, Лис, Гадюка, Звездочет, Кель- вин, Хари. Легко найдутся переклички и с «Шагающим замком» Миядзаки. Совсем близ- ко и до психоделических фантазий наподо- бие «глиняного пулемета» Пелевина, способ- ного зачистить окружающий мир до «чапаев- ской пустоты».

Приподнятое. 2007, холст, масло, 120 х 100 см

исчезнет. И способность увидеть чудо в по- вседневности тоже никогда не исчезнет». Ме- тафизические хранилища сокровенных жела- ний, водруженные, как на штатив, на сочные штабеля, считываются камерами-обскурами, оптическими приборами, с которыми автор сверяет видение. Производимые «камера- ми ожидания» изображения в круге света на темном фоне – закономерный оптический архетип Ройтера. Он выхватывает предмет из среды, помещая в собственную атмосферу воображения. Этот процесс сильно замешен на патине фотофактуры: «Делая живопись, я очень часто думаю о черно-белой фотогра- фии, она является для меня начальным мо- ментом. Плохо отпечатанные фотографии на плохой бумаге, которые я помню в родитель- ском доме. Мне интересно выстраивать кон- траст между фактурной и цветной поверхно- стью объекта и такой плоской нефактурной живописью с отсылкой к фотографии. По- царапанная экранная поверхность. Заморо- женный, плохо проявленный, быстро снятый, не очень резкий снимок».

Открытый театр. 2008, холст, масло, 145 х 177 см

48

ТАТLIN news 5|59|88 2010

name