CA альманах

союз архитекторов россии, январь–октябрь 2010

183

глухим парапетом с просветом над большим окном гостиной. Между этим разрывом и окном на уровне верхнего перекрытия, на глухой фасадной плоскости он и поместил три слова: «константин мельников архитектор»,указав имя хозяина и создателя дома. Кровля наружной террасы имела оригинальную ребристую конструкцию, выполненную в дереве и покрытую жестью. По впадинам ребер вода стекала к краям и через отверстия в парапете попадала в желоба, отводящие ее к водосточным трубам, рас- положенным в местах стыка цилиндров. Поверх кровли был устроен плоский деревянный настил, являющийся полом террасы, на которой летом от- дыхали, загорали, пили чай. Терраса имеет козырек, образованный частью круглого в плане перекрытия мастерской. Пространство и свет Впервые я попал в Дом Мельникова еще мальчи- ком, вероятно, в конце 1940-х гг., не подозревая, что стану когда-нибудь архитектором и приду в него не один раз. Дело в том, что мой отец еще в 1914–15 гг. работал бухгалтером вместе с Георгием Алексее- вичем Павловым, дочь которого Ирина стала впо- следствии женой сына Мельникова Виктора. После гибели отца на фронте в 1941 г. Георгий Алексеевич иногда заходил навестить нас по старой дружбе. Однажды, идя к своей дочери, он прихватил с собой и меня, чтобы показать дом, где она жила. Позже, посещая этот дом несколько раз при жизни Констан- тина Степановича, а затем, когда там остался только его сын Виктор, я каждый раз открывал для себя все новые и новые аспекты его «бесконечной» архитек- туры. Сегодня я попытаюсь собрать все впечатления вместе и сконцентрировать их, осмыслив через при- зму времени и более подробных знаний о доме и его бывшем хозяине. Странность, необычность и парадоксальность дома шокирует многих. Это связано, в первую оче- редь, с отсутствием аналогов.Объемное решение из двух врезанных друг в друга разновысоких цилин- дров, один из которых сплошь перфорирован шести- гранными окнами, не ассоциируется с привычным жилищем. Но внутри дом неожиданно убеждает, создавая ощущения уюта и тепла. Этот парадокс есть свойство дома и одновремен- но личности его создавшей. Они тесно связаны меж- ду собой. Парадоксальная сущность натуры Мель- никова выражена в архитектуре дома, в построении его пространств и объемов, в использовании света и цвета, выборе материалов и деталей. Думаю, что в основе архитектурной «сценогра- фии» дома, и в первую очередь его интерьеров, лежит пространственно-световое начало, домини- рующей темой которого выступает контраст. Внеш- ней монолитности объемов противостоит дробная обыденность и будничность мелких пространств первого этажа. Несмотря на принципиально разную геометрию членений планов цилиндров (диаго- нальную и радиальную), она почти не ощущается в натуре, осознаваясь как обычная ортогональная структура. Даже непродолжительное нахождение в первом этаже заставляет забыть об округлости на- ружных стен. Зато подъем на второй этаж снова на- поминает об этом. Вообще, движение по вертикали является осно- вополагающим. На этом пути происходит постоянная смена пространств, их «сжатия» и «разряжения», обеспечивающие неожиданность восприятия вновь увиденного. Эту смену можно определить и как дви- жение к свету, к открытому пространству, к небу – с выходом на плоскую кровлю.

Интересно, что при внешнем разнообразии про- странственных форм помещений первого этажа их контраст ощущается значительно слабее, чем на верхних этажах, где доминирует одна цилиндриче- ская форма – спальня, гостиная, винтовая лестница, мастерская. Спальня, имея еще высоту первого этажа, за- нимает почти полный круг за исключением зоны пересечения цилиндров, отданной на этом уровне гостиной. Ее пространство едино, хотя зрительно разделено на три сектора, развивающихся от центра к наружным стенам, перфорированным одним яру- сом шестигранных окон. Золотистая штукатурка всех поверхностей должна была придать этому помеще- нию особую значимость. Пространства гостиной и мастерской близки по размеру. Но их «музыка» различна. Это различие определено, в первую очередь, трактовкой наружных стен, определяющих ориентацию пространств и со- стояние их световой среды. Гостиная освещается через одно огромное фасадное окно, зажатое «под- ковой» глухих стен. На противоположной окну сторо- не две цилиндрические формы: консольно-висящая часть объема мастерской, врезающаяся в про- странство гостиной, и маленький цилиндр винтовой лестницы, ведущий наверх. Эти три формы (вогнутая и выпуклые) придают пространству гостиной напря- жение и одновременно устремленность вверх. Гости- ная кажется выше мастерской – чему содействуют такие детали, как уже упомянутое маленькое окно и «супрематическая» печь, сложенная Мельниковым в начале 1950-х гг. Стены мастерской белые и равномерно перфо- рированы световыми проемами, которые облегчают их, зрительно раздвигая границы пространства. Мастерская воспринимается больше гостиной в своих горизонтальных размерах. Как и в гостиной, вход в нее подготовлен невысоким промежуточным пространством, занимающим место пересечения цилиндров. Мастерская имеет и второй уровень – легкая лестница ведет на небольшую антресоль, тоже «поддержанную» цилиндрическим объемом лестницы, окрашенным в желтый цвет. С этой антре- соли, где пространство последний раз «сжимается», выход на плоскую кровлю, на открытое безмерное пространство. Если пространство гостиной относительно спо- койно и устремлено вверх, то в мастерской оно более динамично «кружащееся». «Светомузыка» этого пространства меняется в зависимости от состояния неба, погоды, суток и времени года. Эту «музыку» можно слушать весь день, что я однажды и сделал, когда мне любезно была предоставлена такая воз- можность. Динамику и «кручение» пространства мастерской усиливает необычный рисунок переплетов шести- гранных окон, два ряда которых (первый и третий) имеют переплеты с излюбленной Мельниковым диа- гональю. Этот диагональный рисунок вносит опреде- ленный диссонанс и в восприятие фасадов, нарушая устойчивое равновесие двух цилиндров. Хотя дом в целом скуп на детали, на даже те не- значительные, что имеются, «начинены» мельников- ской парадоксальностью и изобретательностью. Мельников, например, мог позволить себе и та- кую пикантную шутку – оклеить обоями часть стен столовой, чтобы придать этому помещению традици- онный для московских квартир уют. Ведь именно в столовой чаще всего семья собиралась вместе. Или в той же столовой сделать трехступенчатый «клас- сический» карниз, продолженный в кухне и других помещениях первого этажа.

Интересно, что в доме практически нет совре- менной мебели. Вся мебель старая (работы конца XVIII–начала XIX вв.), привезенная из предшествую- щей квартиры, для которой она была куплена в начале 1920‑х гг. И эта ампирная мебель идеально «прижилась» в интерьерах дома. Фасады дома просты по материалам, как и ин- терьеры. Они покрыты белой штукатуркой за ис- ключением двух участков в местах стыка цилиндров, оставленных в кирпиче – своеобразные красно- кирпичные трубы с вентиляционными каналами внутри. Если фасад первого цилиндра достаточно точ- но выражает его внутреннее содержание, входная дверь, два больших окна-витрины в прихожую и столовую и даже огромное окно в гостиную указыва- ют на то, что за ними находится, – то второй цилиндр с его сетчатой диагональной структурой труден для опознания его назначения. Несмотря на большое количество окон, он достаточно замкнут и обосо- блен от окружения, даже несколько таинственен. Это ощущение усиливается вечером, когда «сетка» окон светится на фоне темных стен цилиндра. Пересечение цилиндров, выделенное цветом и материалом, несет образную нагрузку. Оно экспрес- сивно и сценографично подчеркивает напряжение и противоборство форм. Здесь опять хочется сказать об автопортретности дома, похожего на человека, построившего его по велению собственной воли и темперамента. И в то же самое время дом Мельникова едва ли не последний в своем роде типичный московский особняк, уютный и сомасштабный старой застройке города. Тема цилиндров Время проектирования и строительства соб- ственного дома отмечает середину «блестящего десятилетия» Мельникова, когда он, уже получив международную известность павильоном в Париже, строит в Москве свои знаменитые клубы и гаражи. В архитектуре дома сконцентрировалось многое из того, что было наработано к этому времени в его «лаборатории» и затем развивалось дальше. Дом «родился» не сразу, его поиски велись не менее десятилетия в русле общего процесса эволюции творчества архитектора. Поэтому интересно рассмо- треть архитектуру дома в контексте всего сделанного Мельниковым, естественно сконцентрировав внима- ние на теме цилиндра и конкретной форме – пере- сечения цилиндров. Мы уже говорили, что первые наброски соб- ственного дома, относящиеся к концу 1910‑х гг., вполне традиционны по архитектуре, напоминая дом родителей с расположенной по центру печью, либо собственный деревянный дом, который был предо- ставлен семье Константина Степановича заводом АМО, фасад здания заводоуправления которого он спроектировал еще в 1917 г., учась в МУЖВЗ, Мо- сковском училище живописи, ваяния и зодчества. Позже, уже в начале 1920‑х гг., проект дома приоб- ретает типично мельниковские черты – диагональ, разнонаправленные скатные крыши, указывая на связь с архитектурой павильона «Махорка». Первый круглый вариант плана (1922) совпадает по времени с разработкой самого раннего авангардного проекта Мельникова – квартала показательных жилых домов для рабочих в Москве (1922–1923), где, кстати, в про- екте клуба для 2-го тура конкурса появляется также круглая форма. Стоит обратить внимание и на родство рисунка одного из вариантов плана круглого дома с эскизом