TATLIN NEWS #66

Кроме всего прочего, искусству приходится быть очень агрессивным, потому что иначе мы его не увидим, не расчленим от рекламы, например, или от какой-то идеологической пропаганды

сфера, и художники – немного странные люди, мономаньяки. Они не обслуживают нас – они являются некой эманацией нашего представ- ления о том, что происходит сегодня, – наша жизнь не статична, не надо добиваться, чтобы искусство превратилось в какую-то статичную величину, как картины, например... – Тем не менее, статичные формы ведь пользуются большим спросом. Люди украша- ют свои дома не современным искусством, а чем-то другим. – Во-первых, это очень разные люди, во- вторых, мы опять же оцениваем существование современного искусства в обществе, где они – общество и искусство – встретились в лучшем случае 25 лет назад. Есть общество, где это произошло в два раза раньше – 50, 70 лет назад, то есть навыков использовать данное искусство стало больше, так же как и навыков использовать другие формы. Вы справедливо говорите, что люди украшают искусством быт, но я не уверена, что функция искусства в тот момент, когда ты живешь, так проста, и такого, пожалуй, никогда не было. Были краткие отрезки в истории искусства, когда функции совпадали, но совпадал и «украшатель» – часто более просвещенный, чем художник, более образованный и с более широким мировоззре- нием. Их было мало, естественно, но у них было много соображений. Обычно современное не нравится. Мы любим всякие драматические истории вроде истории Ван Гога, как он был не понят. Ван Гог передавал нестабильность, нерв- ность жизни, он очень верил, что тот живопис- ный способ, который он использует, – не только уникален, а что он единственно возможный. Его современникам это не нравилось, потому что они выбирали между Ван Гогом и всем остальным – украшать они предпочитали свое существование чем-то остальным. Конечно, все изменилось после его смерти. Сейчас это происходит быстрее – человечество более об- разованно, чем это было 150 лет назад, поэтому мы приспосабливаем свои взаимоотношения к каким-то обстоятельствам гораздо быстрее. – Все же актуальное искусство – не Ван Гог…

Вид выставки an illusive Object of art (Вена, 2011) с картинами Александры Галкиной и скульптурой Костиса Велониса в узком зале.

– Мы так воспитаны, особенно мы, при на- шем социализме, заложенном как базовое вос- питание, – мы продолжаем считать, что искус- ство принадлежит народу, то есть весь народ, обязательно весь, должен почему-то интересо- ваться искусством. Почему мы не считаем, что астрофизика принадлежит народу, я не знаю – я считаю, что она гораздо больше ему при- надлежит, потому что то, чем она занимается, мы видим каждый день. Но наши идеологи напридумывали что принадлежит народу, и для нас астрофизика оказалась более элитарной областью, чем искусство. Это неправда – ис- кусство очень элитарно, не все должны его любить и не все могут его понимать – это очень специфичная сфера. – Мнение, что искусство должно принад- лежать народу, – это движущая сила биен- нального движения по всему миру? Сегодня каждый сколь-нибудь уважающий себя город, где есть музей, видит необходимым организовать биеннале… – Причина создания музея в том, что музей – более статический институт искусства. Нужно относиться к этому реалистически:

есть прагматическая необходимость создания музеев – в нормальном обществе создание досуга населению – это часть экономических отношений. Кроме всего прочего, в большин- стве стран – там, где музеев больше, люди платят налоги и взамен от государства хотят по- лучить целую систему возвращаемости своих налогов. Это включает медицину, образование, некое упорядоченное общество, в котором они находятся. В частности, взаимоотношения с культурой, с культурным продуктом – это тоже что-то, что людям необходимо. – Хотя существуют более аттрактивные формы… – Может быть, и нет. В своей массе люди стали более грамотными, и уже стоящие на за- дних лапах слоны их просто не удовлетворяют. В детском возрасте – да, а потом ты начина- ешь задумываться: «Может, слону не хочется стоять на задних лапах?» – это не только права животных, это ощущение собственного права чувствовать себя комфортно. Мы, в общем, гуманитаризируемся со временем: раньше мы убивали и радостно смотрели, как повержен- ный умирает. Теперь мы это делаем издалека

46 ТАТLIN news 6|66|103 2011

name