TATLIN NEWS #66

Я считаю, что Берлин после сломанной стены – это «пять». Это как предвоенный Париж, все звезды современного искусства были там

группы разделяют. У них есть свои какие-то идеи, и наш проект безумно интересен как раз тем, что мы очень четко договорились – «Буся» – не про политику и не про религию, а все остальное можно. И там дико разные люди, у нас есть, например, такой Миша Иошпа, основной двигатель этого проекта, который специально вернулся ради него из Америки. Он мастер всех боевых ис- кусств, отвечает за мистику и прекрасное, я жестко прокачиваю детей на социалку, много других направлений. – Вы написали книжку «Космогонево», что это? Невозможность сказать то, что хо- чешь, одним только рисунком или выразить с помощью одного только слова? – Это мои личные проблемы – я никак не могу выбрать один вид искусства. И никогда не становлюсь профессионалом ни в одном из видов, потому что тут же на- чинаю скучать. И я принципиально остаюсь дилетантом. Может, это и неправильно, но мне так нравится. Вот поэтому «Космого- нево» – это слияние комикса и литературы. – Как сильно манга наступает на пятки комиксу? – Манга отожрала все пространство комикса, которое могла, и побеждает по всем направлениям у молодежи. Там есть несколько основных параметров, обеспечивающих успех. Во-первых, манга имеет очень нарративное повествование. Эллипс между кадрами – пространство, которое надо додумывать, – в ней минима- лен. Все должно быть понятно сразу. Есть пример, который я привожу постоянно, и он меня уже задрал. Но еще раз: во фран- цузском комиксе совершенно нормально нарисовать в первом кадре, как парень с девушкой сидят в кафе и она говорит ему – ну что – ко мне или к тебе? Во втором кадре смятая постель, в которой лежит рас- слабленный такой юноша, а девушка из-за кадра спрашивает – ты кофе будешь чер- ный или с молоком? И французский чита- тель совершенно нормально понимает, что парень и девушка поехали, скорее всего,

странные персонажи в зеленых рубашках и красных галстуках, – пойдем, – говорят, – с нами коллективное творческое дело делать – КТД. Я говорю – а че это вообще такое? – Они говорят, – пойдем старушек поздравим с хорошим весенним днем. Про- сто пойдем, споем хорошую песенку. – Несколько безумная история. Вы в каких-то кружках состояли? Почему именно к вам пришли? Кто были ваши мама и папа? – Папа приехал из Омска – нормаль- ный такой сибирский папа – и захватил такую тонкую, интеллигентную, еврейско- московскую маму. Они поженились, родили меня и сестру. Родители начали меня путешествовать, и единственное, что мне по-серьезному запрещали в детстве, – гово- рить, что мне что-то не нравится, пока я сам этого не попробовал. Причем это касалось всего: еды, кино, питья, книг. А почему те люди ко мне пришли – не знаю, родители молчат. – Сколько стоит родителям пребывание ребенка в вашем лагере будущего? – Я очень твердо настаиваю на том, что бесплатные вещи никем не ценятся. Рекомендованная цена 12 тысяч за 14 дней. Мы называем это принципом «Капиталисти- ческого коммунизма». Для детей, которые едут из других областей, – минус билеты, для родителей, у которых нет возможности оплатить пребывание, я каждый раз рас- сматриваю ситуацию и ищу спонсора, если ребенок сам говорит «Мне с вами интерес- но, я хочу здесь остаться». Мы ничего не зарабатываем, я еще нахожу полмиллиона каждый раз, потому что врачу надо запла- тить, повару нужно заплатить... – Есть какой-то сверхсмысл в программе вашего лагеря? – Мы создаем креативную элиту для этой страны. Если мы не будем создавать ее сей- час и здесь, то завтра в этой стране будет невозможно жить. Но когда я говорю про «выращивание элиты» – это мое осознанное заявление, которое далеко не все члены

сильно сказано «у меня». Есть проект мно- гих социальных активистов, который я го- рячо поддерживаю, нахожу под него деньги и сам для него много делаю. Мы придумали новое определение «трудного» подростка. Тот подросток, который на стене хочет нецензурное слово написать, он на самом деле не трудный… – А тот, который вам по голове кастетом дал? – И он не трудный. У таких как раз все нормально: они в школу приходят и го- ворят – пойдем на заборе что-нибудь на- пишем, пивка попьем? – Пойдем – отлично. А вот я был трудным подростком: мне хотелось поговорить про Феллини, хотя взрослым со мной про Феллини говорить совсем не хотелось – «ну че этот сопляк может сказать интересного?». А со свер- стниками поговорить про Феллини тоже невозможно, потому что они вообще не знают, кто он такой, и знать не хотят. Вот это те трудные подростки, которых мы отлавливаем, вывозим в летние лагеря и в формате ролевой игры проживаем с ними целую жизнь. Не только учим делать комиксы и мультфильмы. Они высаживают- ся на чужой планете, строят свои социаль- ные структуры, племена нападают друг на друга, впадают в дикую резню или строят мир и счастье. Мы даже не контролируем этот процесс, мы ненавидим слово «педа- гогика». Кратко и без пафоса мы называем свой проект «Буся». – А результаты есть? – Они заранее мною запрограммиро- ваны. Дело в том, что я сам вырос в таком лагере для продвинутых подростков, он назывался «Форпост» имени Шацкого, в советское время, это было коммунар- ское движение, там собирали таких вот безумных подростков, которых интересует нечто большее, чем колбаса, и в довольно жестких условиях выращивали из них лиде- ров. Когда эти люди пришли ко мне домой, я, семилетний, спрятался под диван, потому что был уверен: если меня пришли искать с улицы – значит, милиция. А тут такие

ТАТLIN news 6|66|103 2011

95

position