2-ая Уральская индустриальная биеннале современного искусства • каталог

Artist in residence

в проектно-образовательных форматах долгое вре- мя была размыта. Среди трех главных субъектов, в связи с кото- рыми можно говорить об арт-резиденциях (рези- денты, организаторы резиденций и местные со- общества, территориально или профессионально связанные с резиденцией), важнейшей остается роль организаторов арт-резиденции. Я обозначаю эту очевидность, чтобы яснее ответить на первую часть вопроса. В 19 веке пенсионерство поддерживалось Об- ществом поощрения художеств и Академией худо- жеств, которые отправляли молодых авторов бли- же к «образцам прекрасного», в «среду идеалов». В СССР художники, работавшие в домах творчества и на академических дачах, в большой степени были регламентированы необходимостью соответствовать идеологическим и стилистическим нормам, задава- емым современной им иерархией социалистической культуры. (Замечу, что описание работы зрелой со- ветской художественной системы в режиме «минус идеология» приводит к удивительному результату – резиденциальный «коммунистический художествен- ный рай» давал огромный спектр возможностей для самореализации, получения новых впечатлений и обмена идеями.) В начале 1990-х годов векторы развития куль- турного процесса поменяли знаки: андеграунд стал лицом искусства, неофициальные структуры посте- пенно институциализировались, и даже художествен- ный рынок некоторое время представлялся роман- тическим прорывом в новоформирующееся светлое будущее. На фоне структурных и экономических из- менений эти явления предопределили «разрыв осмысления» – невозможность продуктивной утили- зации советских инструментов и механизмов. Все эти «гнезда реакции» и «рассадники соцреализма» марги- нализировались, превратились в дома отдыха и досу- говые центры или просто оказались за границей. Неслучайно, когда в 2010 году мы проводили первый «тематический» международный симпози- ум «Artist in residence – Туризм? Культура? Терри- ториальное развитие?», площадкой его проведения был выбран дом творчества «Сенеж» как место, сим- волизировавшее потенциальную преемственность (до сих пор он относится к той же структуре, что и Центральный дом художника в Москве) – таким об- разом, казалось, он мог бы быть конвертирован в ак- туальную ситуацию развития будущих российских арт-резиденций.

Of three main entities related to art residences (residents themselves, residence organizers and local communities territorially or professionally connected with a residence), the organizers play the principal role. I point out this obvious fact so as to answer more clearly the first part of the question. In the 19th century pensionerships were supported by the Society for the Encouragement of Arts and the Academy of Arts that sent young artists off to countries where they might be closer to the “examples of the beautiful,” into the “milieu of the ideals.” In the USSR, artists who worked in houses for creative work or at academic dachas were largely regimented by the need to meet ideological and stylistic standards dictated by the contemporary hierarchy of socialist culture. (I should note that describing the work of the mature Soviet art system in the “all but the ideology” mode leads to a remarkable result—residential “communist art paradise” opened an enormous field of opportunities for self- fulfillment, for the acquisition of new impressions and exchange of ideas). In the early 1990s the development of the cultural process underwent a revaluation: the underground became the face of art, unofficial structures slowly began to institutionalize themselves, and even the art market for a while seemed like a romantic breakthrough into the newly forming bright future. Against the background of structural and economic changes these phenomena predetermined a “cognitive gap”—an impossibility of productive use of Soviet instruments and mechanisms. All these “nests of reaction” and “hotbeds of socialist realism” became marginalized, turned into rest houses and leisure centers, or simply found themselves abroad. It is not surprising that when in 2010 we conducted the first “thematic” international symposium “Artist in residence—Tourism? Culture? Gentrification?” for its location we chose Senezh, the house for creative work, as a place that symbolized potential generational succession (it is still part of the same structure as the Central House of Artists in Moscow). Thus, it seemed it could be converted to a relevant format for the future development of Russian art residences. Who are the main “players” in the field of art residences in Russia? One can put this question another way: who can be seen in a blank space? Russia is an open field for art residences. Almost any initiative can find a voice here. There are no systemic connections between residences either in

181