TATLIN NEWS #57

«Мои объекты – фантомы памяти. Понять или вспомнить их смысл и предназначение мне вряд ли удастся» | “My objects are phantoms of my memory. I will hardly be able to understand or remember their sense and purpose”

ков с почтовых тумб из разных стран, которые словно «окаменели» в надгробия. В совсем недавней инсталляции художник сконцентрировал ключевые темы своей мемо- ративной поэтики: так, в рамках выставочно- го проекта «ПОСЛЕБЕДЫ», развернутого в на- чале мая на площадках Красноярского музей- ного центра, была воздвигнута «триумфальная арка покаяния». Сооружение повторяет про- порции римской арки Тита, заработавшего триумф за подавление иудейского восстания и разрушение Иерусалима вместе с Храмом. Своеобразный знак первого Холокоста, поме- щенный в контекст извлечения опыта россий- ской военной катастрофы середины ХХ века – эта молчаливая архетипическая форма при всей физической устойчивости оказывается в состоянии плодотворной семантической де- стабилизации. Чтобы пройти через ее полута- рометровый проем, необходимо наклониться – фактически совершить жест поклона. По- клонная арка – как адекватный случай «ис- кусства после Освенцима». Черный проход сквозь коричневую полутьму замшевой ржав-

чины к вечному огню поминовения оборачи- вает триумф покаянием. Теснота проема срод- ни и кафкианским воротам в царствие небес- ное с их «входом только для тебя». «Мыслить смерть – значит бороться с ней и побеждать» – учит философская классика устами Валерия Подороги. Покаянная арка – достойный худо- жественный помысел о смерти. Действительное волнение от присутствия элементарной лапидарной архитектурной мас- сы связано с телесной интенсивностью объек- та. В его пропорциях заключен ощутимый ан- тропоморфизм, неявно восходящий к запове- данным минималистским иконам – кубу Die и двойной арке We lost Тони Смита. Здесь Соколу удалось как-то органично скрестить минима- лизм с визуально-нарративной эстетикой. Другой антропологический мотив – живая арка напоминает торс безголового существа о двух ногах, который несет на себе тяжелую ношу. У него за спиной сразу три «ранца» – почтовых ящика. Ржавый инвалид, железный голем-почтальон «сошел с ума, разыскивая нас». Или так, уже в эстетике непредставимо-

is the muddy season. The third is a small station. And you almost can hear the roll of the tin drum or knocking against the rail- way track in the field. The author says: “This is the art of slow- ing down, a stop in a desert. It means that the spectator doesn’t stumble, choke and feel pain in the side running after the author who is in the avant-garde, but goes into the evacuation instead. The object cannot be seen from far.” The open household tanks – baths bowls and buckets in the Sokol’s “preinstalled harmony world” required an opposition in the form of closed metal boxes. The artist’s favorite post box looks like some kind of paraphrase of Proust’s contenant, a sealed vase, an atmospheric memory container. Furthermore, for an artist who paid so much attention to writ- ing letters, the aspiration to follow the traveling of the message to nowhere was natural – he goes out to the city to the post “me- morials”. In Thessaloniki he created and installed three absolute copies of the city post boxes of black iron with only one differ- ence: no inlet for the letters. The box being absolutely air-tight, sealed and closed cannot be used but acquires the property of a monument, even not really seen. In one more case of the “house for letters” in the Dead Letters installation (2010) in Triumph gallery in Moscow, Sokol gathered an entire “cemetery” of a doz- en plaster casts of post boxes from different countries that were like tombstones. In the latest installation the artist concentrated the key themes of his memorative poetics: in the framework of the POS- LEBEDY (“Aftertrouble”) project which unfolded in the beginning of May in Krasnoyarsk museum center, the Triumphant Arch of Redemption was built. The structure repeats the proportions of the Roman Arch of Titus who earned triumph for suppressing the Jewish uprising and destruction of Jerusalem together with the Temple. A peculiar sign of the first Holocaust installed into the context of drawing experience from the Russian military catas- trophe of the mid-20th century – this silent archetypal form, be- ing physically absolutely stable, is in the state of the fruitful se- mantic destabilization. To go through its one-and-a-half-meter opening one has to bow – which is a gesture. The bow arch is an adequate case of the “Post-Auschwitz art”. The black opening through the brown semidarkness of the worm-eaten rust to the eternal flame of commemoration turns triumph into redemption. The tightness of the opening is close to the Kafka’s gate to the Хаим Сокол «До востребования», 2010. (эскиз городской скульптуры) Фото: Надежда Серебрякова. Предоставлено: галерея «Триумф», Москва | Haim Sokol, Poste restante, 2010 (sketch for the city sculpture). Photo by Nadezhda Serebryakova. Photo is provided by the Triumph Gallery, Moscow

Хаим Сокол, «Урожай», 2008. Из серии «Туда, не знаю куда». Фото: Сергей Ковалевский | Haim Sokol, Harvest, 2008. from the series To Nowhere. Photo by Sergey Kovalevsky

ТАТLIN news 3|57|85  2010  47