TATLIN NEWS #57

«Наше прошлое – космический корабль, улетевший к звездам. Мы давно не пишем письма. Мы разучились писать, забыли адрес. Но можно попробовать писать до востребования. И вернуть себе хотя бы ожидание» | “Our past is a spaceship flown to the stars. We have not been writing letters for a long time. We forgot how to write and forgot the address. But we can try to write to be called for. And return ourselves at least anticipation”

бессознательная антропоморфность прогля- дывает и в форме ящика, прикрепленного на уровне лица бетонного идола. Закрытые за- бралом глаза и приоткрытая щель рта – ма- скарон беззвучной сирены, которую расслы- шит и в которой отразится только настоящий Одиссей – путешественник во времени, спе- циально привязавший себя к мачте. А на площади Мира в Красноярске на вы- соту 7 метров вытянулся стройный металли- ческий «Турник» из дворового детства, в ко- тором все было больше и выше. Как первая ступенька лесенки в небо, выдержанный вре- менем коричнево-бархатистый снаряд нужен для того, чтобы фланирующим горожанам было удобно пересечься взглядами в небе. Человеку просто необходим чуть более высо- кий смысл. Смысл «на вырост».

го, выглядит Ангел истории Беньямина? Ведь этот вестник тоже пятится вперед, подставляя спину ветру посланий из будущего. Обратная сторона арки тоже архетипич- на – это, в некотором роде, «стена плача». Письмоприемники, до которых можно толь- ко допрыгнуть, являются метафорической репликой каменных блоков и щелей, в кото- рые засовываются записки к Богу. Эта служ- ба не только для евреев, это – и «Почта для России». Как проницательно заметил Джо- натан Флэтли: «Беньяминовский ангел исто- рии … эмоционально идентифицируется с мертвыми. Этот ангел несет в себе образ бы- лых страдальцев; мертвые продолжают жить в эмоциях ангела истории – эмоциях, кото- рые на самом деле ему не принадлежат». Мо- жет, упомянутые эмоции – суть накопленные в трех ящиках письма от тех, кто ушел «на- лево, прямо и направо». Давно назрела вы- емка писем. Для творческой эволюции востребованно- го автора естественна проба сил в открытом городском пространстве – переход от «мало- го мира добра» в большой публичный мас- штаб. В 2009 году практически одновременно в разных концах Евразии в рамках двух биен- нале, Салоникской и Красноярской, выросли две параллельные вещи. В палитре жестов трансформации материи памяти эти работы – отчетливые упражнения «на вытяжку», когда художник потянул предмет за одну сторону вверх. Такие тихие скромные монументы, то- чечные памятники – «пунктумы» в городской среде, вносят достоверную интонацию утра- ченной иллюзии в публичное пространство XXI века. В бетонной стеле в греческом городе от- лилось развитие излюбленной темы почто- вого сообщения с временем и пространством. Монумент «Всем тем, кто здесь когда-то жил» приподнимает заурядный русский ящик «для писем и газет» на пять метров от земли. На- звание на табличке переведено на языки пяти основных общин города, проживающих здесь с античных времен до наших дней. Объект установлен в порту как маячок. Излюбленная

Kingdom of Heaven with an “entrance only for you”. ”To think death means to fight death and defeat it” – the classics of phi- losophy teaches with the words of Valery Podoroga. The arch of redemption is a decent artistic thought of death. The actual excitement coming from the presence of an elemen- tary lapidary architectural mass is connected with the bodily in- tensity of the object. A tangible anthropomorphism is contained in its proportions that is indirectly derived from the sacred mini- malism icons: the Die cube and the We Lost double arch by Tony Smith. Here Sokol could organically interbreed minimalism and visually narrative aesthetics. Another anthropomorphic motive is that the live arch resembles of a torso of a headless creature with two legs who carries a heavy weight. It has three post boxes on its back. A rusty amputee, an iron postman golem “got crazy trying to find us”. Or is this how, in the aesthetics of unimaginable, the Angel looks in Benjamin’s history? This messenger also walks forward backwards exposing his back to the wind of messages from the future. The backside of the arch is also archetypical – it is the kind of the Wailing Wall. The post boxes one can only jump to reach are a metaphorical replica of the stone blocks and slits where people put their letters to God. This is not only a service for the Jews but also the Post of Russia. As Jonathan Flatley noted, Benjamin’s Angel of history is emotionally identified with the dead. This an- gel carries the image of the past sufferers; the dead continue to live in the emotions of the Angel of history, the emotions that, in fact, don’t belong to him. Maybe the emotions he spoke about are the letters stacked in three boxes – the letters from the peo- ple who went “to the right, to the left and to the front”. The let- ters should have been retrieved long ago. A trial of strength in the open city space is natural for creative growth of a demanded author: it is a transition from the small “world of good” to the large public scale. In 2009, two paral- lel installations were created in the framework of two biennale in two different sides of Eurasia: Thessaloniki and Krasnoyarsk. In the material transformation gestures palette, these works are evident traction exercises, when the artist draws the object up at one side. These are quiet modest monuments, spot-like monu- ments, points in the city environment, carry the authentic into- nation of lost illusion into the public space of the 21st century. In the concrete stela in the Greek city the favourite topic of the postal communication with time and space was displayed. The monument “To all who lived here once” lifts a regular Rus- sian post box to a five-meter height. The name on the plaque is translated to the languages of the five main communities in the city who have been living here from antiquity to present day. The object is installed in the port as a small beacon. Sokol’s favou- rite unconscious anthropomorphism can be seen in the form of the box which is installed on the level of the face of the concrete idol. The eyes closed by the vizor and the half open slit of the mouth is the mascaron of the soundless alarm which only a true Ulysses can hear and reflect himself in it – a time travelled who tied himself to the mast. In Krasnoyarsk, on the Peace square there is a 7-meter Chin- ning Bar from the childhood ‘in the hood’, where everything was bigger and higher. Like the first step of the stairway to heav- en, the time-matured brown velvet structure is necessary for the strolling city dwellers to cross their glances in the sky. Humans require a sense that is a little bit higher. A sense for the future.

Хаим Сокол «Арка», 2010. Красноярский музейный центр. Фото: Сергей Ковалевский | Haim Sokol, Arch, 2010. Krasnoyarsk Museum Center. Photo by Sergey Kovalevsky

48    ТАТLIN news 3|57|85  2010