Международный фестиваль «Зодчество'16» • каталог участников

ИНТЕРВЬЮ С ЭДУАРДОМ КУБЕНСКИМ (Юлия Тарабарина, портал Archi.ru)

– История Сенежской студии сейчас не то чтобы на слуху, хотя о ней есть статьи.

Пантон и другие) или художники, каковыми были, например, Вла- димир Татлин, Александр Родченко и Варвара Степанова. То, что мы сегодня называем дизайном, было когда-то нащупано между архитектурой и изобразительным искусством. На мой взгляд, при всей широте интерпретации термина «дизайн» в русском языке, «художественное конструирование» в большей степени отража- ет глубину данного процесса. В нем содержится не только объ- яснение сути занятия (конструирование), но и его философское осмысление (художественное). Сегодня так называемая «бесхо- зная земля между архитектурой и дизайном» суть двух этих заня- тий, магическая составляющая профессий, объясняющая высшие цели архитектуры и дизайна в современном мире. – В своем манифесте Вы говорите о влиянии Сенежской студии на проектирование городской среды, была ли связь между Сене- жем и «Новым элементом расселения» Алексея Гутнова и Ильи Лежавы? – Это влияние прослеживается как в советский, так и в постсовет- ский периоды. В моем родном Екатеринбурге, тогда Свердловске, в 1980‑е был реализован проект «Литературного квартала». Он, по сути, на практике реализовывал разработки семинаристов Се- нежа для города Тихвин 1973 года, переосмыслив хаотичную исто- рическую застройку в новом сценарном плане музея писателей Урала. И сегодня знаменитый 130 квартал Иркутска реализован в той же программе, только с преобладанием торговой функции. Некогда деградирующая территория с деревянной застройкой после проведенной реконструкции фактически стала новым центром Иркутска. Конечно, сегодня трудно сказать были ли эти проекты реализованы семинаристами студии или их авторы чи- тали статьи Розенблюма, в любом случае можно с уверенностью сказать, что заданные Сенежскими семинарами тренды востре- бованы на современном этапе урбанистики. Новый элемент рас- селения это все же другой масштаб, но, уверен, информационный обмен в той или иной форме происходил в обоих случаях. – Если говорить о городской среде: что из наследия студии ак- туально, на ваш взгляд, для современной урбанистической моды? – Думаю, весь архив проектов Сенежской студии так или иначе актуален сегодня. Городская среда, музейные экспозиции, нави- гации и даже наглядная агитация востребованы сегодня чуть ли не в каждом российском городе. Конечно, изменились техноло- гии, материалы, экономика, но все заявленные на Сенеже темы сегодня разрабатываются практически в любом проекте. Возьми- те, например, аэропорты, активно строящиеся сегодня в России, там есть все из перечисленного, включая музейные экспозиции. Да-да, редкий аэропорт сегодня обходится без музея, а уж о на- вигации, среде и агитации – и говорить нечего.

– Тему предложил в 2007 году Андрей Владимирович Боков. Хотя до этого я конечно же был знаком с деятельностью Сенежской студии по публикациям в журнале «Декоративное искусство». Поразительно, но как мне кажется, именно сегодня опыт Сенеж- ской студии актуален как никогда. Ведь именно там родились такие понятия как «среда», «городской дизайн», «сценарный план» и многие другие, ставшие модными веяниями современной урбанистики. Люди, сегодня определяющие тренды современ- ного городского планирования в России, когда-то были так или иначе причастны к деятельности студии и многие считают себя учениками Евгения Розенблюма. Ну и, наконец, я просто влюбил- ся в тот материал, который оказался у меня в руках. Шикарные цветные иллюстрации проектов, выполненных на семинарах, увлекательные архивные фотоснимки, невероятно выдержан- ные и целостные тексты самого Розенблюма. Это нельзя хранить в шкафу, во‑первых, потому что все это может вот-вот рассыпать- ся, во‑вторых, это эгоистично и, наконец, в третьих, я во многом не согласен с тем, что современная урбанистика является чем-то новым. Надо показать, откуда ноги растут! – решили мы с колле- гами и собрали почти 300‑страничное издание. – Расскажите подробнее об истории студии, вернее так: что за- цепило в этой истории именно Вас, что в ней, по-вашему, важ- но? – Меня давно напрягает это словечко – «дизайн»! Сегодня его употребляют все кому не лень. Любая домохозяйка может прой- ти краткосрочные курсы в каком-нибудь «кружке по интересам» и после этого называть себя «дизайнером», рассуждать на поис- тине космические темы с космической же глупостью. Розенблюм со своим Сенежем был вне моды и возможно вне окружавшего его на то время контекста, несмотря на то, что проектные семинары разбирали реальные задачи. Для него «дизайн» не какой-нибудь обмылок очередного гаджета или случайно напряженная линия штампованной детали автомобиля или чайника. Дизайн для Ро- зенблюма – осмысление бытия, художественное конструирование мира! В этом смысле он продолжатель идей Владимира Татлина, пытавшегося «…создавать искусство с помощью машины, а не ме- ханизировать искусство». Это самое важное! – Как Вы сами понимаете принципы студии: почему основа – изобразительное искусство, но проектирование при этом род- ственно неизобразительному театральному творчеству? Что это за «бесхозная земля между архитектурой и традиционным ди- зайном»? – Середина 1960‑х, когда появилась студия, это, по сути, период зарождения дизайна в том качестве, в каком мы знаем его сей- час. По крайней мере, именно тогда люди, занимавшиеся проек- тированием промышленных образцов, обрели свое современное имя – дизайнер. До этого подобную работу вели исключительно архитекторы (Корбюзье, Гропиус, Роэ, позже Имзы, Коломбо,

(полную версию интервью читайте на портале archi.ru)