TATLIN NEWS #55

Наверное, главным сюжетом постановки в этом «домашнем» театре является вскрытие и апофеоз перспективы | The main theme of the performance staged in this "home" theatre is anatomizing the perspective and bringing it to its apotheosis

нутого объема. Так, за счет контраста черного и белого финальный овал всасывает внутрь – на зрителя, антрацитовую дрожь отстояще- го задника. Делает выпуклой отрицательную форму пустоты. Которая способна обернуть- ся и пастью самоеда, пережевывающей пере- борки и смачивающей клейкой слюной тру- ху, из которой как ласточка или оса выклады- вает стенки своего гнезда. «Когда искусство ест архитектуру», геометрическое превраща- ется в бионическое. Воронка перспективы оказалась способ- ной и на выворачивание здания наизнан- ку: с фасада была ободрана, распилена вся обналичка и штабелирована по внутренне- му обводу камеры. Размельченное строи- тельное вещество, разгоняясь в «малом кол- лайдере» «до скорости света», трансфор- мируется в энергию взгляда, обращенного на зрителя. Глубина сияет немного мисти- ческим мраком. Даль буквально излучает ауру, источает концентрические ореолы пу- стоты. От шока дистанции и зияния непред- ставимого перехватывает дыхание. Мож- но даже различить легкий треск простран- ственного напряжения, словно работает трансформаторная подстанция на границе двух космосов – внешнего и внутреннего. И сквозь щели между «первофигурами» – черным цилиндром и белой призмой, прогля- дывают верхний и нижний миры. Причем магия черного и белого, слегка разбавленная естественными проблесками древесины, распределена неоднородно. Кур- сируя туда и обратно, взгляд существенно меняет окраску: человек видит пространство преимущественно иссиня-черным, простран- ство видит зрительское место в белом свете. Такие перебросы негатива в позитив в «гар- мошке» гигантского «объектива» обнажают имманентную заточенность всей инсталляци- онной работынафотоаффект. Еще чуть-чуть – и ребристая зала станет разновидностью ка- меры обскуры, снимающей самую себя. Хотя на этом празднике чувственности фотографии не уступает живопись. Прокра- шенные торцы почти всех дощечек создают вибрацию пастозной поверхности, одновре-

менно воскрешая заповедный лучизм Ван- Гога, с его мазочками-черточками, заряжа- ющими пространство звездным сиянием, и супрематистские щепки Большого взрыва из малевичевской космогонии. Краснояр- ская дощатая нора, лессированная штриш- ками экспрессивной абстракции, приводит к освежающему дыханию хаоса. Марьян Ти- увен совершенно осознанно пошла на риск экстремального инсталлирования в россий- ской дали, которая, как известно, ближе все- го к космосу. «Во глубине сибирских руд» ей удалось воплотить метафору миссии худож- ника – сверлить дыры в составленном из кли- ше и стереотипов искусственном небосклоне, делать разрезы в корке банальности, чтобы запитаться энергией хаотических сил, пре- вращая, пусть на короткое время, покинутое и разоренное жилище в сверхчеловеческую обитель. Похоже, про такой топологический опыт сказал «начерно, шепотом» Мандельштам еще в 37-м году (когда был построен наш «барак»):

tance here. Powerful physical energy of foresight produces the effect of reappearance on the removed volume. Through contrasting black and white areas, the resulting ellipse sucks in, in the direction of the viewer, the anthracitic shiver of the background in the distance. It turns the negative form of emptiness bulge. Which can turn into a mouth of an ogre chewing partitions and moisturising with his sticky saliva the dust, which he then uses to build the walls of his mound, like a sparrow or a wasp. When art eats architecture, the geomet- ric turns into the bionic. The vortex of the perspective is able to turn the building in- side out: all the finishing was taken off the facade, sawn into pieces and piled up around the inner contour of the camera. Disintegrated construction material accelerates and reaches the speed of light in the "small collider" and is transformed into the energy of sight directed at the viewer. The depth radi- ates the mysterious darkness. The distance virtually emanates an aura and exhales concentric circles of void. The distance and the chasm of the inexpressible are breath-taking. One can even distinguish a slight humming of the spatial voltage, as if a voltage transforming plant were working at the border of the two universes, the outer and the inner one. And through the slots between the original figures, the black cylinder and the white prism, the upper and the lower worlds are shining through. The magic of the black and white is diffused slightly by wood naturally shining through and is distributed unevenly. Going back and forth, the eye registers a drastic change of colour: the visitor sees the space in black with a blue tint, and the space sees the viewer’s place in white. Such leaps from nega- tive to positive in the bellows fitted to a giant camera lens re- veal the whole installation being immanently adjusted to pro- duce a photo impression. Another moment –and maybe the ruffled hall will turn into a camera obscura projecting an im- age of itself. Although painting does not yield to photography yet at this celebration of sensuousness. Painted ends of pieces of wood create a vibration of the textured surface, at the same time reviving Van Gogh's rayism, with his strokes and lines that charged the space with starlight, and suprematist clippings of the Big Bang from Malevich’s cosmogony. This log hole glazed with strokes of expressive abstraction brings fresh breath of the chaos. Marjan Teeuwen intention- ally took the risk of creating an extreme installation in a far Russian province, which is known to be the closest place to the space. "In the depths of Siberian mines" (from a poem by Al- exander Pushkin) she managed to embody the metaphor of the artist's mission –drill holes in an artificial horizon made of clich é s and stereotypes, making cuts in the crust of trivial- ity, in order to power up with chaos and transform an aban- doned dilapidated dwelling into a superhuman abode, even if for a short while. It is likely that it was such a topological experiment that Osip Mandelstam meant, when in 1937 (when this log house was built) he said "in draft, in a whisper":

«И под временным небом чистилища Забываем мы часто о том, Что счастливое небохранилище – Раздвижной и прижизненный дом».

Марьян Тиувен. Разрушенный дом Красноярск 2, 2010 | Marjan Teeuwen. Destroyed House Krasnoyarsk 2, 2010

"And under Purgatory’s temporary Heaven We often forget That the happy Heaven-keep Is an expandable, life-long home."

48    ТАТLIN news 1|55|81  2010