Галлерейный бизнес

1 0

венного сообщества. Импрессионисты использовали картины, чтобы рассказывать друг другу истории: Гоген рисовал картину, а Ван Гог расшифровывал, что бы она могла значить, и рисовал картину в от- вет как послание другим. И это продолжалось и продолжалось, пока не дошло до абстракционизма Поллака. Таким образом, искусство стало служить немногочисленной группе посвященных, многие из ко- торых считали, что публика не должна понимать послания, заключен- ного в произведении искусства (ей не адресованного). Тем самым, художники того периода избегали гуманистических принципов. Уор- хол закончил этот почти столетний период. После его смерти худож- ники поняли, что в рамках этого направления в искусстве невозможно придумать ничего нового. И поэтому Уорхол действительно великий художник: он был настолько прекрасен и талантлив, что закончил дискуссию, которая длилась сто лет. А Кабаков величайший практик, который, используя этот столетний диалог искусства об искусстве, а также наследие эпохи Возрождения и традиции гуманистов, создал свое искусство. Работы Кабакова универсальны, любой человек может понять их, даже если они написаны на русском языке. Можно остановить на ули- це любого человека и показать ему картину Кабакова, и он будет спо- собен сказать, о чем она. Однажды я показал картины одному бизнес- мену, и тот заплакал. Это поразительно. Послания Кабакова говорят с людьми, не зависимо от того, знают те что-либо об искусстве или нет. Его работы представляют собой вселенское послание о человеческой психологии, о человеческой жизни, обществе, отношениях. И в то же время нет никого, кто бы воспроизводил диалог искусства об искусст- ве лучше, чем он. Он очень хорош. Он блестящ. – Где и как Вы выставляете свои коллекции? – Музеи очень часто одалживают многие из моих работ; ху- дожники сами указывают на меня: «Эта моя картина у Джона Стю- арта». Кроме того, у меня также есть 1200 квадратных метров на Ман- хеттене; там, в моем доме, я выставляю критически отобранную часть своей коллекции, а именно: 2 стены Кабакова, 2 стены Маккелли, много Терри Люкака и Дженни Холцар, множество других ключевых вещей, на которых я бы хотел сфокусировать внимание. Дело в том, что многое в моей коллекции не так уж хорошо, поэтому имеет смысл отбирать таким образом вещи, которые, по моему замыслу, могут пов- лиять на людей, заставить задуматься. Многие люди приходят туда: группы из музея, кураторы, историки.