Галлерейный бизнес

1 3

очутиться в руках людей, которым «все равно». Это не может быть благотворительностью, для меня это невозможно, я думаю даже, что это не может быть и частично благотворительностью; я считаю, что это должно быть усилием, показывающим, что творчество Кабакова действительно значимо для русских людей, и что они действительно осознают всю важность и символичность возвращения плодов этого творчества на русскую землю. Если это именно то усилие, тогда я не- пременно пойду на сотрудничество. – Очевидно, Вы действительно страстно относитесь к своей коллекции и к тому, что Вы делаете. Есть ли у Вас какая-нибудь мечта – работа, которую Вы мечтаете иметь в своей коллекции? – Я всегда мечтал иметь столько же работ Уорхола, сколько у меня работ Кабакова. – А есть ли какая-нибудь конкретная работа? – Есть одна картина, которую я страстно желал в 1974 г. Тогда мне было 23 года, я работал в Нью-Йорк Сити, год назад закончив колледж. Это была ранняя работа Энди Уорхола; она была создана где-то в 1960 г., и она была даже приоритетней многих его знамени- тых работ, потому что она была нарисована от руки. И Вы знаете, я до сих пор считаю, что это самая великолепная работа двадцатого века. Эта своеобразная комбинация Великого Уорхола с Великим Матис- сом. Это был потрясающий пейзаж. Работа продавалась за 75 000 долларов, и никто ее не покупал в течение двух лет – и это в то время, когда работы многих поп-артовцев стоили в несколько раз больше. Я считал, что Уорхол значит гораздо больше. И я попросил родите- лей заложить дом, чтобы купить эту картину, и мама сказала «может быть», но отец сказал «ни за что». – И где эта картина сейчас? – Не знаю. Но я не мог себе ее позволить. Она стоила бы практи- чески столько же, сколько стоит вся моя коллекция сейчас.