100 мыслей о Екатеринбурге

пробежка по пойме Великой уральской реки Исети позволяет человеку ощутить это своей «боковой линией» как рыбе.

«ПОЧТИ ИЗ ЛЮБОЙ ТОЧКИ КОТОРОГО МОЖНО УВИДЕТЬ КАК БЫ ГОРЫ, КАК БЫ ЛЕС, КАК БЫ ЕГО ОКРАИНУ»

Компактность города, почти из любой точки которого можно увидеть как бы горы, как бы лес, как бы его окраину, — удивительное богатство Ека- теринбурга, освежающее в памяти как бы старожилов времена, когда здесь ещё ничего не было. И отражающееся в глазах суровое спокойствие: если вдруг нам не понравятся эти продукты жизнедеятельности архитекторов, снесём и будем опять раскапывать золотоносные жилы, на которых стоит город! Эта безграничная свобода основана на привычке: граница Евро- па–Азия вроде бы есть и что-то не очень-то видно её, написано «Европа» на центральной площади, но это ведь — Азия! И саммит ШОС и Азиатс- ко-Тихоокеанского региона был тут, и будет улица «Европейская» — ясно, что она ведёт туда — отсюда… Из Азии… А та самая гостиница (дом с ме- мориальной доской) — как называлась? «Европейская», конечно же! За- хотим — и уедем в эту самую Европу. Или уплывём. По Чусовой. Конечно, если не завяжется узелок на пути в виде обнажённых красавиц, пляшущих на берегу, чтобы рулевой засмотрелся, и барка разбилась о скалы-бойцы… Спасут, конечно, народ-то ведь тут добрый, хотя груз, конечно, растащат… Уйдём, куда глаза глядят, и горы будут не помеха! Любопытно смотреть на новоприезжих гордых горцев из Таджикистана, осматривающихся с по- дозрением: «А где же здесь Уральские Горы?!». Как бы есть, да!... Разнообразный народ Екатеринбурга говорит на разных языках. И это проявляется в его облике и образе жизни. Кроме таджикского, можно ус- лышать и прочитать используемые языки тюркской группы, а также разно- образные варианты русского. Хотя до Вавилона далеко, как и до Северной Пальмиры — Петербурга, на звание уральской Пальмиры вполне можно претендовать. Ещё полвека назад полгорода «окали». Эвакуированные вместе с радио научили свердловчан «акать», что горячо поддержало население татарского и башкирского происхождения. Старообрядцы тоже подстроились, однако до сих пор водят за нос искателей их тайных подземелий и ходов. В городе сплелись нравы, гены, обычаи, архитек- тура: потомки шведов, взятых в плен под Полтавой; потомки батыров, замочивших Ермака (и знающих, как всё было на самом деле); потомки приехавших поневоле или за золотишком; до сих пор говорящие украин- ско-южнорусское «Г» и красящие дома белым; потомки советских евреев, говорящие на супер-правильном русском языке; потомки ссыльных гене- тиков-кибернетиков и других учёных и специалистов, поднявшие интел- лектуальный уровень города, как и гении-самородки из уральских городков и деревень… Эта гетерозиготность — бесценное сокровище Екатеринбурга; «здоровая интернациональность, не впадающая в этническую химеру» (по Л. Гумилёву) — залог импульса развития на основе внутренней энергии,

237 236