TATLIN NEWS #80

Можно ли без наставников прийти к осмысленной духовной жизни? По-моему, нет, нельзя. Так или иначе, должен быть живой человек. Кто-то, кому ты смог довериться. Кого ты любишь. Полагаться в таких вещах на ум, опыт озарения – ненадежно. Они подведут.

Сначала меня заинтриговало название книги Льва Пирогова «Хочу быть бедным» (критические статьи и эссе о литературе). «Что за феномен такой в наше меркантильное время?» – подумала я. Аннотация на об- ложке тоже была многообещающей: «Его ненавидят – и обожают. Ему не подают руки – и перед ним заискивают. Ругают последними словами – и не пропускают ни единой статьи. В былые времена его поставили бы к барьеру и отправили к праотцам, а ныне вынуждены звать на ТВ. Таков Лев Пирогов – обозре- ватель «Литературной газеты», конвоир российской словесности, блюститель Старого Мирового порядка. Человек, который при- зывает соотечественников быть проще – а сам втайне собирается стать президентом». По ходу чтения книги я местами готова была согласиться с Захаром Прилепиным, который о Пирогове писал так: «Сижу и думаю: какой неприятный человек, пренеприятнейший. Надо бы еще почитать. Еще одну статеечку, и все. Последнюю, и все». В общем, у меня возникли вопросы, и я получила на них от- веты. – Лев, ваша книжка называется «Хочу быть бедным». Почему Вы избрали такую стратегию? – Ну, там в одном из текстов написано, по- чему. Знаете, как говорят, «раньше мы были беднее, но мы были добрее». Применитель- но к литературе – я не люблю развесистой «выразительности», внешней эффектности, но уменя почему-то есть ощущение, что боль- шинство людей, в том числе моих коллег, ее любят, почитают за доблесть. И я веду с этим обстоятельством личную священную войну. – А ваша «аватарка» в ФБ. Когда прогля- дываешь ленту, сначала видишь церковные купола, а потом – в углу – человека. Это – сознательно или «так получилось»? А если сознательно – каков скрытый (или явный) смысл? – Не знаю, не помню. Но если бы это была не моя картинка, а чья-то чужая, я бы сказал: наверное, он позиционирует себя человеком православной традиции. Меня укоряли од-

нажды, что к храму спиной на этой картинке стою, и мне стало совестно: действительно, как же это спиной-то... Выходит, похвастаться хотел – зацените, на каком фоне!.. Я вообще склонен находить у себя низменные мотивы и подозревать себя во всяких несовер- шенствах. Может, это оборотная сторона самолюбования такая. Картинка, конечно, выспренная и не соответствует содержанию журнала, но менять купола на что-то другое уже нельзя. – Не совсем уверена, что корректно о та- ком спрашивать, но лично для меня этот во- прос не праздный. По рождению и воспита- нию вы – советский человек. Как вы пришли к православной традиции? Возможно ли по- добное без наставников? – Знаете, в некотором смысле именно это и помогло – что советский. Нас же как учили? Дома, в школе, в книжках, в фильмах и муль- тфильмах... Нужно быть скромным, нужно быть честным, надо трудиться, твои достоин- ства прямо зависят от того, что ты делаешь для людей... Учили, что называется, «жить по совести». В «Анне Карениной», в послед- ней главе, это называлось «Бога помнить», – помните, крестьянин объясняет Левину смысл жизни?.. Потом – ап, и все это закончи- лось, жизнь потекла в другую сторону: нужно быть ловким, предприимчивым, блюсти себя, свою выгоду, самовыражаться... Поначалу было любопытно так жить. Но «импринтинг» берет свое – все, что в детстве закладывали. И в этой жизни нами начал ощущаться дефи- цит совести. Он беспокоит, как авитаминоз. Становишься утомляемым, раздражитель- ным… И тут оказывается, что совести и спра- ведливости – да, нет, но есть Церковь... То есть, вот смотрите. Ну вот, скажем, жил человек и думал, что он сирота, и вполне был этим доволен, ну, разве что иногда скреб­ лось... А потом оказалось, что у него семья есть. Ему станет любопытно – откуда же это я произошел? Что за люди такие? Незнако- мые ему…Может, они ему не понравятся, и он плюнет, да ну вас. А может... Может, все- таки начнутся в душе перестроения какие-то,

и он изменится. Смотря что человеку важнее окажется: то, чего он больше, или то, чего он меньше. В какую сторону потянет его – к мелкому, но позволяющему, управляя этим мелким, самому быть большим, или к боль- шому, но – которое тобой управляет, а сам из-за него умаляешься. В христианстве есть то, что объясняет мне мир и что примиряет меня с ним. Скажем, я стою в храме перед Голгофой, и вижу там внизу, в основании Креста, череп и косточки. И вдруг очень личным чувством чувствую, что эти косточки – это я, то, что от меня скоро останется, а значит, можно сказать, и оста- лось уже. От моих мыслей, которые я думал, пока по улице шел, и они распаляли меня, я ими гордился, мне было интересно жить... Останется – только это. Никто не вспомнит, что был такой Пирогов. И что он там себе думал. Но. Это только если считать, что эта мысль – моя. Как ноги, руки, борода, как иму- щество – «мое»! Но если это не моя мысль, а Богова… Если она возникла во мне, не отто- го, что я ее произвел, а оттого, что у меня есть душа, и это Бог со мною так разговаривает... Тогда все по-другому. Сразу все совсем по- другому. И меня переполняет благодарность к Богу – за то, что «нет, весь я не умру» и что я не одинок. И я говорю уже не «Господи помилуй», как обычно, как все мы (помилуй – значит дай, помоги), а говорю – Слава Богу! Как христианин. Это значит – спасибо за то, что Ты дал мне. – А наставники? – Можно ли без наставников прийти к осмысленной духовной жизни? По-моему, нет, нельзя. Так или иначе, должен быть жи- вой человек. Кто-то, кому ты смог довериться. Кого ты любишь. Полагаться в таких вещах на ум, опыт озарения – ненадежно. Они под- ведут. Это же все «твое», а значит, ты можешь с этим и не считаться: «Мои дети, хочу корм- лю, хочу – нет». А другой человек – это другой человек. – От своих сверстников (ваших, значит, тоже), особенно от тех, кто младше, я часто слышу, что их отталкивает от мыслей «в сто-

ТАТLIN NEWS 2|80|132 2014

109

POSITION