Архитектор на фронте и в тылу

Ожесточенные бои под Ржевом в 1942 году продолжались весь февраль. Зима была лютая и снежная. Дороги к фронту проходили в самых настоящих траншеях. Высота кромки снега вдоль дороги была значительно выше борта машины. Транспортный поток был почти непрерывным, но все движение про- исходило главным образом ночью, чтобы меньше подвергаться налетам авиа- ции врага. Транспорт на собачьей тяге имел преимущество. Обычно отряд продвигал- ся параллельно дороге. Снежные завалы были не страшны. Страшны были мо- роз и вьюга. Леса в тех местах редкие. На ночевке, или когда удавалось отдыхать днем, ложились на снег около собак, в обнимку с ними. Питались мы обычно от солдатской кухни, когда находились на передышке. В походе же у каждого был сухой паек, чаще брикеты горохового супа, какой-либо жир и хлеб. Собак кормили кониной. Кругом валялось много убитых лошадей. На оста- новке подведешь упряжку собак к трупу лошади, затешешь мерзлую конину то- пором, привяжешь всю их стайку к ноге лошади. Собаки погрызут мясо, заедят снегом, свернутся калачиком и заснут. Засыпали они моментально, так как нагрузка всегда была большая, и они использовали любую остановку, чтобы поспать. В марте морозы ослабели, и начало сильно подтаивать, Нужно было менять валяную обувь на кожаную. Я же свой мешок с хорошими яловыми са- погами потерял в одном из боев. А где достать сапоги в такой круговерти? По мокрому снегу, а где и по воде приходилось мне шагать вместе со своими товарищами. Вышли мы на берег Волги в деревне Загорки. На другом берегу был редкий смешанный лес. Ранним утром перед взводом поставили задачу: перейти по льду Волгу, просочиться через прибрежный лесок и сильным огнем из всех имеющихся средств создавать у противника впечатление, что на этом участке начинается прорыв его обороны. Взводом этим командовал я. В преды- дущих боях взвод потерял опытных кадровых бойцов и получил необстрелян- ное пополнение. С пятью упряжками на лыжах мы благополучно форсировали реку, прошли лесок и окопались на опушке. Лыжи пришлось оставить: снег был глубокий и рыхлый, сильно налипал на лыжи и мешал маневренности. Немцы заметили наш маневр и открыли прицельный минометный огонь. Мины ударяли в вершины деревьев и осколками сверху осыпали нас. Мы на- чали нести потери. Но задачу нужно было выполнять. Развернув наши тачанки- упряжки, из четырех станковых, трех ручных пулеметов и всех имеющихся у нас автоматов открыли ураганный огонь в сторону врага. Мне пришлось переползать от упряжки к упряжке и руководить операцией. Рядом по фронту, метрах в двадцати справа, действовал наш второй взвод. Ко- мандовал им мой товарищ лейтенант Хохлов. Очевидно, со стороны немцев по нам стреляли и снайперы. Попаданием в рот разрывной пулей был убит коман- дир отделения. Под выстрел снайпера попал и я. Пуля влетела мне в нос и вы- шла ниже правого уха. Шапка вместе с капюшоном маскостюма слетела с голо- вы. Кровь из шеи била струей. В ходе боя Хохлов заметил мое падение, подполз ко мне и перевязал рану, намотав на голову девять индивидуальных пакетов. Но и они все промокли от крови. От передовой меня волоком по снегу стащили к берегу Волги и на собачьей упряжке прямиком – в полевой госпиталь. Такая оперативность и спасла мне жизнь. В госпитале сказали, что про- медление грозило смертью от потери крови. После перевязки я немного 41