Советский модернизм

конструктивистов. И я сам в содружестве с Игорем Покровским занимал- ся «обновлением» клуба завода «Серп и молот» и, быть может, обстроил бы его колоннами и башней, если бы Хрущев вовремя не «схватил нас за руку». Наследие 20-х годов было развенчано сталинской идеологией. К тому же, это был опыт четьвертьвековой давности, опиравшийся на кустарные методы строительного производства. Чтобы определить новые пути развития советской архитектуры, мало было отречься от классических идеалов, повернуться лицом к современному движению, которое демонстрировали западные коллеги, отрешиться от догматических убеждений, исповедуемых не одно десятилетие. Ведь всего лишь шестью годами раньше по случаю партийного постановления об опере композитора Мурадели «Великая дружба», обвиненного в формализме, создатели «застывшей музыки» в дискуссии об архитектуре произносили такие речи: - Современный капитализм не создал в архитектуре почти никаких ценностей, которые могли бы стоять рядом с достижениями других исторических формаций. Капитализму архитектура оказалась не по плечу. (М. Барщ). - Наша советская архитектура шагнула далеко вперед против мировой архитектуры, которая до сих пор пребывает на позициях конструктивизма. (И. Соболев). - Конструктивизм привел к отрицанию искусства и подмене его техникой. Для архитектурного формализма характерна какофония форм, бессмыс- ленное нагромождение геометрических объемов. После постановления Правительства о проектировании Дворца Советов был нанесен удар этим кривляниям и конструктивизму. (А. Мордвинов). А чуть позже в интервью корреспонденту «Литературной газеты» патри- арх советской архитектуры 82-летний Иван Жолтовский, высочайше отмеченный Сталинской премией за жилой дом в Москве, несущий в своем облике узнаваемые черты излюбленного мастером итальянского ренессанса, на вопрос, как он относится к архитектуре Западной Европы и Америки, без колебаний ответил: «Нам нечему у них учиться. Это мне совершенно ясно». Но теперь западный опыт был необходим советским архитекторам. Именно там, на Западе, можно было ознакомиться с новыми технологиями, с новыми материалами, новыми методами строительства – без этой базы обновление было решительно невозможно. Однако глазами архитек-

for example, were involved in “renovating” a club at the Sickle and Hammer factory using this approach. Who knows? We most likely would have dressed the factory up with columns and a decorated tower if Khrushchev hadn’t “saved” us from such a fate. But style was not the only concern in the renova- tion. These projects were also more than a quarter of a century old and were based on primitive methods of construction. It was very hard to renounce the classical ideals in the process of defining and developing the new Soviet architecture – to give up dogmatic beliefs that were preached to us for dozens of years in order to turn face-to-face with the contemporary movement demonstrated by our colleagues in the West. In fact, just prior to making this required change, our leading archi- tects were quoted as saying: “Contemporary capitalism did not produce in architecture almost any values which could be placed next to the achievements of other historical forma- tions. Capitalism did not make any progress in architecture.” – M. Barsch “Our Soviet architecture stepped far ahead of world architecture, which still follows constructivist positions.” – I. Sobolev “Constructivism resulted in the denouncement of art, which was substituted by technology. Architectural formalism is characterized by a cacophony of forms and a pointless conglomeration of geometric volumes. The government reso- lution to design the Palace of Soviets delivered a huge blow to the caricature architecture of constructivism.” – A. Mordvinov And, when asked his opinion about the architecture of Western Europe and America during an interview with Literature Newspaper , eighty-two-year-old Ivan Zholtovsky, the patriarch of Soviet architecture and Stalin Prize laureate for his residential building rich with the master’s favorite Italian renaissance features, responded: “We have nothing to learn from them. I am very clear about that.” But now, the Western experience was absolutely necessary to the Soviet architects. Only in the West could we be introduced to new technologies, materials, and methods of construction. Without this basic knowledge, the transformation process was impossible. And it was not possible to gain such knowledge solely through the eyes of our architectural chiefs – ev- erything had to be seen and felt firsthand. Yet, our country was still closed. And it could be opened only by one person – Khrushchev. That is exactly what he did on November 4th, 1955, almost a year after his Kremlin speech,

11