Советский модернизм

турных начальников такой опыт не обретешь. Все это надо было увидеть собственноочно. Но страна была закрыта. И открыть ее мог только один человек – все тот же Н.С. Хрущев. Он и сделал это, подписав, спустя почти год после кремлевской речи, 4-го ноября 1955 года, партийно- правительственное постановление «Об устранении излишеств в проекти- ровании и строительстве». ОРИЕНТИРЫ И УСЛОВИЯ. Они у меня перед глазами – пожелтевшие страницы того самого постановления 55-летней давности, подписанного не только Хрущевым, но еще и главой правительства Н.А. Булганиным. Начинается оно, как положено, с перечисления успехов, которые были бы большими, но «...Ничем не оправданные башенные надстройки, многочисленные декоративные колоннады и портики и другие архи- тектурные излишества, заимствованные из прошлого, стали массовым явлением при строительстве жилых и общественных зданий». А дальше следуют примеры – адреса критикуемых объектов и поименно названные авторы – от Москвы и до окраин – «всем сестрам по серьгам». Сделано это с выкладками конкретных цифр – завышенных площадей и кубатуры, излишних затрат на строительство. И, как издавна у нас водится, хлеще всех наказаны были самые яркие, самые талантливые. Как известно, за авангардизм Константин Мельников и Иван Леонидов поплатились отлучением от творчества. Также и теперь за противоположные предпо- чтения той же ценой заплатили Леонид Поляков и Алексей Душкин. У первого, к тому же, отняли Сталинскую премию, полученную прежде за проект упомянутой выше гостиницы. Критическая часть директивного документа завершалась следующей принципиальной установкой, которая отнюдь не была лишена здравого смысла: «Советской архитектуре должна быть свойственна простота, строгость форм и экономичность решений. Привлекательный вид зданий и сооружений должен создаваться не путем применения надуманных, дорогостоящих декоративных украшений, а за счет органической связи архитектурных форм с назначением зданий и сооружений, хороших про- порций, а также правильного использования материалов, конструкций и деталей и высокого качества работ». Конечно, этой цитате свойствен типично советский административный дух, но я не исключаю, что под смыслом этой установки мог бы охотно подписаться и сам Корбюзье.

by signing the party-government resolution: “About eliminating superfluities in design and construction.”

REFERENCES AND CONDITIONS. They are in front of my eyes – the yellowed pages of the fifty-five-year-old party-government resolution that opened the country, signed not only by Khrushchev, but also by the head of the gov- ernment, N.A. Bulganin. It starts as it is supposed to, by listing all the archi- tectural achievements to date – and there were many – but, the party leader pointed out: “There are unjustified tower extensions, numerous decorative colonnades and porticos, and other architectural excesses borrowed from the past. They have become the norm on a massive scale in the construction of residential and public buildings.” This statement is followed by examples, including addresses of the projects in question and their authors’ names. From Moscow to towns across the entire country, everyone got nailed. And there are specific numbers cited reflecting exaggerated square foot- age and cubic volume, as well as extra construction spending. As always, the architects who were the most talented and original were chastised more than others. Melnikov and Ivan Leonidov paid dearly for their avant-garde projects of the 1930s. They were banned from the creative process altogether. Now, architects were punished for practicing classicism. Aleksey Dushkin and Polyakov were among the most severely castigated architects. The latter was even stripped of the coveted Stalin Prize, received for his aforementioned Hotel “Leningradskaya.” The critical part of the document ends with this statement, which is not lacking in common sense: “The Soviet architecture must feature simplicity, coher- ence of forms, and economy of solutions. Appealing character of buildings and edifices must be created not by dreamed up, expensive decorative ornamentation, but be based on the organic connection between architectural forms and the buildings’ functions; good proportions; sensible choice of materials, structure, and details; and high quality of craftsmanship.” Sure, this quote is characteristic of typical Soviet administrative language, but I can imagine that even the great Corbusier himself would sign such a directive in principle. I should also point out that the leaders of the Union of Architects, whom I quoted previously and who criticized formalism in architecture, were also castigated. Under a listing of their names on the document, the directive continues: “… did not understand the necessity of elimination of superflui-

12