TATLIN NEWS #54

Малевич на сегодня – алиби России и ее моральное право продол- жить существование в пространстве истории. В культуре во всяком случае. Такое право обеспечено его проекцией крестьянина на колоссальный космос! | Malevich today represents Russia’s alibi and its moral right to continue its existence in the space of history. In the cultural space at least. This right has been secured, when he projected a peasant onto great outer space.

соб расфокусирования изображения? – Скорее всего, тут все связано с внутрен- ним диалогом, который все время не может прекратиться. Это такой способ слушания и го- ворения, подразумевающий некоего второго, напротив стоящего участника. Этим участни- ком как раз и является метанарратив – еванге- лие, роман, какая-то публицистика, непрерыв- ный словесный гул окружающего мира. – Что рассказывается в этом диалоге? – Это лежит за рамками рационального. Это – иррациональное. Полнота твоей карти- ны от тебя скрыта… Короче, ты не в раю, друг мой, да и я не в раю. – Стоит ли здесь вызов фигуративного языка? – Я не вижу никакого противоречия между абстрактным и фигуративным. Для меня прин- ципиальнее тенденция к прорыву. Я никогда не пытаюсь ни изображать, ни выражать. В этом смысле я последовательный супрематист. Просто обращу внимание: лучшие картины Малевича отнюдь не квадраты, а «Крестьян- ский цикл». В них он с легкостью расправля- ется с «квадратной» проблематикой. Это – от- крытым текстом, прямым семафором: фигуры абсолютно бестелесные и в то же самое вре- мя телесные. Живая практика супрематизма – то, что Малевич называл эмблематизмом и созданием полуобразов. Супрематизм, кото- рый инспирирован интересом к живописной культуре Франции, тем не менее, неотрывен от России. Малевич – замковый камень победи- тельности русского авангарда. При всем ра- венстве других героических фигур. Он еще не стал историческим художником, не дистанци- ровался. Так же, как некоторые вещи Сезанна. Такого типа художники появляются очень ред- ко. Малевич на сегодня – алиби России и ее моральное право продолжить существование в пространстве истории. В культуре во всяком случае. Такое право обеспечено его проекци- ей крестьянина на колоссальный космос! Это до сих пор еще живо, хотя с крестьянами как классом в этой стране покончили. – Нам вслед за тобой остается только се- товать – то есть, созерцать твою крестьян- скую мечту народца сету.

важно, открывается не фронтом, не длин- ной стороной, а с торца, с ног – перпендику- ляром, уходящим в перспективу. То есть, это одновременно некая дорога и стартовая раз- гонная полоса, с которой что-то взлетает. По длине кровати эти разноцветные букашки, скульптяшки, мультяшки набирают высоту. Также – преувеличение этой вот радостности, жизненности. Это и про смерть от пресыще- ния, от удовольствия. Сюжеты быстро начи- наются, быстро заканчиваются, без причины, алогично переходят друг в друга: вот тут Гага- рин и Кокорин, а потом расстрел звероящера какого-то с коммунаром? – Последние похожи и на одно суще- ство – оборотень, вервольф, которое рас- стрельная команда должна казнить сере- бряными пулями. – Ну, они – красноармейцы, у них пули мо- гут быть только из дерьма. – Ты постоянно в каждом дециметре жи- вописной поверхности или инсталляции закладываешь какой-то микросюжет, я бы сказал – микронарратив, часто в одной ра- боте у тебя целый букет мотивов. Что это за мания рассказывания? – Нереализованная мечта юности – я очень хотел приобщиться к писательскому сосло- вию. Бесполезно – это выше моих сил. Лите- ратуроцентризм – это главный пункт, на кото- рый нужно указывать традиционному консер- вативному художнику. Если он российский, то неизбежно литературоцентричен. Второй мо- мент – все сбивается в серию каких-то хаоти- ческих иллюстрирований, множественность визуализированных историй, но не наррати- вов, нарратив-то один, на самом деле. Как ро- ман, который тебе приснился. Ты его не чи- тал, но какое-то представление о текстовости, о длине, о разрешении коллизий у тебя уже сидит в голове. Метанарратив – это какая-то реабилитация несостоявшегося писателя во сне. Уже довольно большое количество лет я не могу обойтись без сопоставления про- странства и повествования. – Это, наверное, может называться скольжением по поверхности, где сюжет – тоже «сфумато». Повествование как спо-

wished I belonged to the writing trade. It was useless – it is be- yond me. Literature-centrism is the main point that the tradi- tional conservative artist’s attention should be drawn to. If he is a Russian artist, he is inevitably literature-centric. The second point is that everything herds together in a series of some chaotic illustrations, a diversity of visualized stories, but not narratives; in fact, there is only one narrative. Like a novel you have dreamt of. You have not read it, but some certain idea of its text, its length and resolution of collisions is already in the back of your head. A meta-narrative is some sort of rehabilitation of a might- have-been writer, while sleeping. For quite a long period of time I cannot do without a comparison of space and narration. – Perhaps this can be referred to as gliding across a sur- face, where a plot is a sfumato, too. Narration used as a way to blur the picture? – Most probably, these things are linked to an inner dialogue, which cannot stop for a single moment. This is a way to listen and speak, which implies that there is a second participant to the discussion standing opposite. This participant is the meta- narrative, the Gospel, a novel, some sort of authorship, a cease- – I do not see any conflict between the abstract and the figu- rative. To me the tendency to a break-through is crucial. I nev- er try to depict or express. I am a consistent suprematist in this sense. I will just draw your attention to the following: best paint- ings by Malevich are not the squares, but the Peasant Cycle. He easily deals with the range of «square» problems in them. This is done in a clear plain language, with a semaphore signal: fig- ures are absolutely bodiless and physical at the same time. This is a living practice of Suprematism – something that Malevich called Emblematism and creation of semi-images. Suprematism, having been inspired by the interest to French painting culture, is nevertheless inseparable from Russia. Malevich is a key stone of victoriousness of the Russian Avant-garde. With all other heroic personas being equal. He has not yet become a historical paint- er, he has not moved away yet. In the same way as some of Paul Cezanne’s works. Artists of this type are very rare. Malevich today represents Russia’s alibi and its moral right to continue its exis- tence in the space of history. In the cultural space at least. This right has been secured, when he projected a peasant onto great outer space. This lives until now, although peasants as a social class have been done away with in this country. – Following your opinion, we can only complain about it – which includes meditation on the dream of peasants in Estonia of Setu ethnicity made by you. Инсталляция «1/100», 2007, выставка «Тунгусское вещество», Красноярский музейный центр. Фото: Сергей Ковалевский | Installation « 1/100 » , 2007, « Tungus matter » exhibition. Krasnoyarsk Museum Center. Photo by Sergey Kovalevsky less verbal buzz of the surrounding world. – What is being told in this dialogue? – This lies beyond rational limits. This is irrational. The full- ness of your canvas has been hidden from you… Therefore, my friend, you are not in paradise, and I am not in paradise either. – Is there a challenge of figurative language?

48    ТАТLIN news 6|54|79  2009