TATLIN NEWS №37

НОВЫЙ ВАВИЛОН В категориях эстетики размышлять об ар- хитектуре могут позволить себе не все, по- тому что более утилитарные качества зданий – технологии, материалы, метраж – еще ни- кто не отменял. И кому, собственно, нужны контекстуальность, стремление к гармонии, семиотика? Пожалуй, только идеалистам. Идеалистам и была посвящена выставка «Новая Москва-4», организованная в Швей- царии Центром современной архитектуры при поддержке Фонда Форда. Выставка представляет собой некое исследование градостроительных транс- формаций, которым оказалась подвержена Москва с момента Перестройки. Собствен- но, концепция выставки не предполагает, что формообразование в рамках города началось неожиданно в 90-е годы, а совсем даже наоборот, куратор Ирина Коробьина выстраивает сквозную ось – тему «идеаль- ного города», которая при всей диалектич- ности трактовок проходит сквозь все этапы градостроительных амбиций архитекторов. Прослеживается пунктир градостроитель- ной истории Москвы ХХ-ХХI вв., разбитой на четыре этапа: New Moscow 1, 1918 – на- чало 1930-х гг. - проекты реорганизации столицы первой в мире страны Советов, New Moscow 2, 1935-1954 – генплан рекон- струкции Москвы 1935 г., столицы империи победившего социализма, New Moscow 3, 1950 – первая половина 1980-х гг. – стро- ительство столицы государства социальной

Ведь эти «отбросы», не замечаемые или даже сознательно отбракованные, могут проявлять себя как инвенции, находки и, разрабатывае- мые, становятся художественными образами. Эти, как их назвал типограф начала XX Эмиль Рудер, «невольные документы вре- мени» могут стать творческим потенциалом для обычных людей, причудливо смешивая сознание с подсознанием, воссоздавая пост- модернистские картины, похожие на «Ан- далузского пса» Бунюэля. Ведь что позво- ляет отнести эти нерукотворные – и даже не просто нерукотворные, но появившиеся без какого бы то ни было вмешательства человека – объекты к сфере искусства? Воз- действие их на зрителей. Хотя эти случайно найденные образы не претендуют на абсо- лютную художественную закономерность (статус произведения искусства), они однов- ременно и конечный продукт, и потенциал для продуцирования новых образов. Прохо- дя ежедневно мимо рекламных щитов, уви- дев на одном из них изображение, разбива- ющее привычную реальность, пешеход имеет шанс превратиться в зрителя и потенциаль- но творческого человека. Переживая несо- ответствие картинок обыденному течению жизни, он будет расшифровывать послание машин на субъективном уровне, перерабаты- вая и осваивая «машинную» графику точно так же, как любую другую. Ненавязчиво раскрывая творческий потен- циал, проект, ко всему, заряжен попыткой до- казать свою творческую позицию, ему как бы передается альтруистическое желание автора показать людям красоту обыденности. Ж.Б.

РЖАВАЯ БУМАГА Новый год начался с «Ржавчины» – про- ект с таким названием воплотился в Ека- теринбурге. На билбордах и экранах сети наружного видео жители смогли лицезреть проявления неосознанного, собранные Эду- ардом Кубенским. Любой художественный проект, как из- вестно, начинается с образа, случайно воз- никшего в сознании автора – затем он разрабатывается, дополняется деталями, но первоначальная интенция – моменталь- на и неосознанна. Именно на понимании этого строились опыты футуристов в начале ХХ века. Они возводили спонтанное в абсо- лют, построив на нем принципы творчества. А один из теоретиков футуризма – Яков Дру- скин – придумал этому принципу название – ташизм. Эдуард Кубенский как художник в проекте «Ржавчины» зафиксировал графи- ческие проявления ташизма, которые в век компьютерной техники часто исходят от ма- шин. Разумеется, подозревать компьютеры или оргтехнику в наличии творческого нача- ла – по меньшей мере, странно, но человек, который замечает такие проявления и видит в них красоту, – действительно, художник.

ТАТЛИН_NEWS №1(37)42_2007 37