TATLIN NEWS №37

ДОУСОН, ДЕГТЯРКА И ДАВОС. Владимир Летягин

ку по имени Ричард, а по фамилии Никсон. Вероятно, к тому же пе- риоду относится и возникновение «поселка лордов», в котором обо- соблялись инженеры и мастера. В Дегтярку на заработки потянулся окрестный люд, улицы «украсились» гениальными по своей внешней примитивности и внутреннему убожеству строениями типа «барак». Однако англичане продержались в наших краях недолго: уже в нача- ле 30-х то же правительство прихлопнуло НЭП, а заодно повымело вон всех и всяческих концессионеров. 1939-1940 — построены еще две мощные шахты: «Капитальная- 1» и «Капитальная-2», вместе с ними здания шахтоуправлений и вся- ческих мастерских, а следом — жилье и целый соцгородок. Начался крен от строительства гражданского и преимущественно бревенчатого — к промышленному и кирпично-бетонному. 40-е, как и везде на Руси, прошли под знаком Великой отечествен- ной — эвакуированные производства, детдома, госпиталь. Мехмастер- ские расширялись в настоящие заводы, потребность в меди, извести, как и во всех остальных промпродуктах, резко возросла. В забой спус- тились женщины, они же обтачивали снаряды для «катюш», стояли у известковых печей, которые и сейчас еще коптят небо. К концу войны в Дегтярку потянулись колонны немецких военно- пленных и советских зэков. Какое влияние на развитие горнорудного производства оказала эта бесплатная рабсила — разговор особый, но именно немцы устроили в Дегтярске настоящую архитектурную революцию и окончательно сформировали городской облик. Именно тогда и началась поистине масштабная дОбыча (с непременно профес- сиональным ударением на «о») медной руды, попутное извлечение золота (в среднем — до полутоны в год) и редкоземельных элемен- тов. И варварское загаживание девственных лесов и кристально-чис- тых рек, вплоть до Чусовой — тоже. И продолжалось все это вплоть до 80-х, и еще не кончилось бы, если бы не иссякла медная руда. «Хвосты» в Дегтярке не пылят, пейзаж уродуют терриконы пустой породы, зато вся таблица Менделеева утоплена в Ельчевском отстой- нике, смешалась с илом, и золотистого карпа, если бы он тут выжил, следовало переименовать в медного. А серебристую форель — в цин- ковую. Нужны миллионы и миллионы долларов, чтобы взять отсюда 5400 тонн меди, более 26 тысяч тонн цинка и более 90 тысяч тонн же- леза, не говоря уже о кадмии, теллуре, висмуте и проч. Так вот, с точки зрения градостроительной политики, комму- никаций и благоустройства с 50-х годов здесь НИЧЕГО НЕ ИЗМЕ- НИЛОСЬ! А ведь почти полвека пролетело — словно президент- ский кортеж. Улица Кирова и прилегающий к ней новый соцгород как сформировались, так и сейчас мерзнут под тем же небом. Слава богу, газ недавно провели, по фасадам «немецких» домов зазмеились серебристые трубы. А «бревенчатая архитектура» как отапливалась дровами, так и теперь дымит. И все это несмот- ря на то, что в 60-80-е годы слава Дегтярка гремела на весь Союз. Выпускники горных факультетов за честь почитали получить сюда направление. Здесь устанавливались рекорды проходки, добычи и извлечения. Чуть ли не здесь обрел статус всесоюзного метод обрушения горных пород и была в очередной раз доказана его не такая уж и вредность для окружающей среды. «Золотым веком» Дегтярска были 60-80-е. Именно тогда достиг- ла максимума добыча руды, сформировались промпредприятия — швейная фабрика, ОП «Цветметавтоматика», филиал «Уралхиммаш». В 70-х на базе Дегтярского, Крылатовского, Гумешевского и Пыш- минского рудников создается Дегтярское рудоуправление. Строят- ся горбольница, ДК «Горняк», школы, детсады, стадион, библиотеки.

50 лет для города — возраст детский, а значит, неизбежны бо- лезни роста. Если городу незачем развиваться — он умирает, так же, как дом, который бросают хозяева. Фактическим хозяином Дегтярска был всемогущий Минцветмет, он теперь почил в бозе и бросил на си- ротский произвол десятки, если не сотни таких вот городков на всем постсоветском пространстве. Для горняков и обогатителей это траге- дия, для пожилых — крах последних надежд, а для их детей и внуков — тяжеленная гиря на ногах, поскольку бросать жалко не только дом, но и предков, и малую родину, и речушку вот эту вот Вязовку-Дегтяр- ку-Сухарку, красивее которой нет ничего на свете. Первым признаком умирающего города приходится считать облез- лые фасады и полное отсутствие новых зданий. У нас в России это еще и покосившиеся бревенчатые избушки, которые за три последних века почти не изменились. Достаточно проехать по окрестностям лю- бого российского мегаполиса, чтобы увидеть тысячи все тех же пяти- стенок. В малых городах они все еще выстроены в целые улицы. К при- меру, Ревдинская Дегтярка — это поселок на несколько сотен таких домов, с теми же курятниками, амбарами, поленницами и, пардон, нуж- никами, какими они были сто, двести и четыреста лет подряд. Когда в 1954 году Ревдинскую и Северскую Дегтярки объединяли с другими окрестными поселками и присваивали им городской статус, бревенчатая архитектура только-только начинала уступать место ка- менной. К этому моменту вот уже сорок лет шла промышленная разра- ботка медно-колчеданного месторождения. А еще раньше, в демидов- ские времена, здесь открытым способом добывали бурый железняк и на санях везли в Ревду. А кроме того, выжигали сосновый и бере- зовый уголь, гнали смолу и деготь — с чего, собственно, и есть-пошла земля местная. И уж совсем уже никто не помнит, кто и когда первым начал мыть золотишко по берегам местных речушек. К 1914 году на склонах Лабаз-горы было оконтурено меднокол- чеданное месторождение, подтверждены запасы руды, принято ре- шение о промышленной разработке, заложены первые шахты «Мос- ква» и «Петербург», открыта контора Дегтярского рудника — это в Ревдинской Дегтярке. В Северской строились печи для первичного обжига известняка. Чуть южнее, на Кислянских рудниках, открытым способом извлекали бурый железняк и отправляли на Северский ме- таллургический завод. В 1926 году дегтярской медью заинтересовались англичане и получили у советского правительства концессию на ее разработку. Печально известное («Ленский расстрел») Английское акционер- ное общество «Лена-Голдфилс-Лимитед» построило первые копры, восстановило две дореволюционные и запустило две новые шах- ты — «Лондон» и «Нью-Йорк». Пошли в рост и быстро поднялись над избушками рукотворные сопки из пустой породы, местность не- узнаваемо изменилась. И самое главное — начала развиваться ин- женерная мысль, стали закладываться горные кадры и династии. Та- ежные жители впервые услышали слова «маркшейдер, шурф, штрек». Говорят, именно в те годы в поселке видели рыжеволосого мальчиш-

46 ТАТЛИН_news №1(37)42_2007