Студия импрессионистов

Мн ѣ хочется сказать еще два слова о „субъективности" и „непо- нятности" живописи музыки. Наше современное Искусство оперирующее часто съ самодовл ѣ ю- щими, не символизирующими образами, давно уже стало субъектив- нымъ настолько, что слово „пониман і е" , въ смысл ѣ истолкованія симво- ловъ, выходитъ изъ лексикона художественной критики. На м ѣ сто бытового пониманія явилось другое, бол ѣ е тонкое, мен ѣ е выразимое—почти „сочувствіе". Такимъ сочувствіемъ и несочувствіемъ окружается всякое исканіе, хотя-бы и ставшее школой. Произведенія живописи музыки, какъ таковой, встр ѣ чали и встр ѣ чаютъ полное, доходящее до ихъ интимн ѣ йшихъ извивовъ пониманіе среди лицъ, близкихъ ихъ авторамъ по духу- Это та степень понятности, которой можно желать всякому исканію. Но стать собраніемъ систематически истолкованныхъ символовъ, снизойти съ священныхъ высотъ творчества на степень какого-то сло- варя настроеній или „звукаря красокъ " —избави Боже людей отъ та- кихъ пожеланій живописи музыки! Разум ѣ ется, было-бы слишкомъ наивно думать объ опасности стара- тельнаго анализа досутихъ людей: божественный духъ Искусства неудер- жимо проникаетъ сквозь дырявое сито „разыскиваній"...

А.

Ворисянъ.