TATLIN Mono #3/21/87 Сергей Скуратов 2005–2010

work. This is the routine humble happiness of the architect’s trade. I believe that an architect must practically prove that he has the right to invent shapes and space, material environment for the society. We can say that the architect’s mission is to reconcile man with life, and to reconcile humanity with its environment. For me, important concepts that are funda- mental for the trade include knowledge, experi- ence, duty and passion. Taken all together, they shape my self-confidence. I must bring forth and grow the fruit of my professional imagination. None knows better than me how to do it. I must persuade and unite people who are involved in it with me. They are entitled to doubt and dis- trust – and I have to address them. Professional reputation is your vital capital, without which you cannot succeed and manage the highly complicated process of construction. I do not hesitate to admit that I measure my life with completed construction projects. For me, they are incredibly momentous. – Has your architectural language changed? – I now like things that are simpler and less complicated, of single-material, like sculpture. You need not seek super-expressive forms. Such super-expressive forms are necessary in five per- cent of all cases, when a building is placed in a unique situation. In all other cases, architecture can be simple enough, but this simplicity still must have a flavor and an imaging component, they are needed to balance out the entire space situation around the building. The building must close broken links, it must be totally apposite, comfortable and interesting. I would even reject this word – simplicity – and rather say, ‘reasonable sufficiency’or ‘ra- tionality’. I have always believed that a building should have one main line, one subject matter. Perhaps this is still absent frommy early 2000s projects, but now I seek this in all my works. One building – one subject matter, one theme, one message. One line. Minor variations are possible, and so are pauses, but – nevertheless.

вторгнуться туда, изменения должны быть компенсированы какими-то находками и приобретениями. Пешеходными, городскими, человеческими. Город должен получать пре- имущество от каждого объекта в изменениях среды, в первую очередь. И это важнее все- го. Эта тема почти полностью последние годы была исключена в стране из проектирования, но я всегда пытался это делать. Еще в 2000-е годы, когда я проектировал и Бутиковский, и Copper House, я старался вы- страивать отношения между домом и горо- дом. Под Copper House’ом есть пространства, куда можно зайти, вокруг парк, проходные аллеи, там нет никаких заборов – он абсолют- но доступен. Я делаю это во всех объектах, где есть территориальные возможности. На- пример, вся первая концепция по Мосфиль- мовской вообще выстраивалась на том, что дом стоит в парке и парк общедоступен. Вся концепция Садовых кварталов построена на том, что систему четырех замкнутых кварта- лов пронизывает структура открытых обще- ственных пространств с прудом в центре и пешеходными бульварами. Территория го- рода должна быть доступна всем, это очень важно. – Очевидная ценность общественных пространств понимается у нас как-то пре- вратно: об общественных пространствах говорят, имея в виду или их отсутствие, или почему-то торгово-развлекательные центры. Вот вы как-то говорили, что Кремль нужно отдать народу... – Да, я и сейчас могу это подтвердить, по- тому что современному правительству Рос- сии нельзя сидеть за крепостными стенами в средневековом замке. Архитектура прави- тельственных сооружений должна быть от- крытой, демократичной. Мне кажется, что лучше всего создать какую-то агломерацию, которая будет находиться в тех местах, где это не будет создавать больших транспорт- ных проблем. И делать все современным, функциональным, а Кремль оставить толь- ко для праздников и торжеств. А в осталь- ное время это должны быть музеи, которых в

Над этим тоже надо работать. Профессио- нальный авторитет – важнейший капитал, без которого нельзя добиться успеха и руково- дить сложнейшим процессом строительства. Я не боюсь признаться в том, что измеряю свою жизнь завершенными постройками. Это невероятно важно для меня. – Ваш архитектурный язык изменился? – Я стал больше любить понятные, про- стые вещи, выполненные в одном материале как скульптура. Не надо в каждой форме ис- кать сверхвыразительность. Потому что эта сверхвыразительность необходима в пяти процентах случаев, когда здание находится в уникальной ситуации. Во всех остальных случаях архитектура может быть достаточ- но простой, но эта простота должна быть все равно с характером и с образной составляю- щей, которые необходимы для того, чтобы вся пространственная система, существую- щая вокруг дома, находилась в равновесии. Дом должен замкнуть разорванные связи, должен быть абсолютно уместен, комфортен, интересен. Слово «простота» я бы даже заменил на «разумная достаточность», на «рацио». Я всегда считал, что в доме должна быть одна главная тема, один главный материал. Мо- жет быть, в объектах начала 2000-х этого еще нет, но сейчас во всех работах я стремлюсь к этому. Один дом – один материал, одна тема, одно послание. Одна строчка. Могут быть не- большие вариации, могут быть паузы, но тем не менее. – Вы сказали, что дом должен замыкать равновесие. Дом – это объект, а как в этом случае чувствует себя окружающее про- странство? – Это важнее всего – проектировать одно- временно объект и пространство. Когда, на- пример, я проектировал Пермский театр, я больше думал о параметрах пространства: об атмосфере парка, ширине аллей, воздушных перспективах, традициях прежнего театра. Мне очень важно, чтобы старые, привычные связи не были нарушены. И если уж по каким- то объективным причинам мне приходится

40 ТАТLIN mono 3|21|87 2010

Texts