американский

располагаете временем на внесение точных поправок. Вы должны стрелять, пока вас не

застрелили.

Зачет

Я не был лучшим снайпером на курсе. Скажу больше: я провалил зачет. Это означало,

что меня должны были отчислить.

В отличие от снайперов морской пехоты мы не работаем парами с корректировщиками.

Философия SEAL базируется на других принципах: если с вами в поле боец, он должен

воевать, а не наблюдать. Но во время подготовки мы используем корректировщиков —

наблюдателей.

После того как я провалил зачет, инструктор провел полную проверку моего снаряжения

и оружия, пытаясь понять, что пошло не так. Прицел был в идеальном состоянии, винтовка

не вызывала нареканий, смазка на месте…

Неожиданно он посмотрел на меня.

«Жевательный табак? — сказал он, не столько спрашивая, сколько констатируя. —

Ну…»

Я не жевал табак во время зачета. Это было единственное, что отличалось от моего

обычного поведения… и именно это и оказалось ключом к разгадке. Я сдал экзамен с

честью — и с доброй порцией жевательного табака за щекой.

Вообще снайперы — народ суеверный. Мы верим в приметы и ритуалы почти как

профессиональные бейсболисты. Посмотрите бейсбольный матч. И вы увидите, что игрок

перед началом игры всегда выполняет одни и те же действия — крестится, бьет ногой о

землю, изображает летучую мышь. Вот так же и снайперы.

Во время тренировок и даже после я всегда одинаково обращался с винтовкой, протирал

ее одной и той же ветошью, старался, чтобы все было одинаково. Делал все, что я, со своей

стороны, могу держать под контролем. Это нужно мне для поддержания уверенности.

Снайперы SEAL умеют гораздо больше, чем просто стрелять. По мере прохождения

учебного курса я освоил науку быстро анализировать местность и окрестности. Я научился

смотреть на вещи глазами снайпера.

Если бы я хотел убить меня, какую позицию я бы выбрал? Эту крышу. С нее я могу

расстрелять целое отделение.

Как только я определил удобные для снайпера точки, я начинаю внимательно их изучать.

У меня в этом смысле отличное видение, но тут важно не столько видеть, сколько научиться

воспринимать — какие движения должны привлечь ваше внимание, какие характерные

черты способны выдать засаду.

Я практиковался сохранять остроту восприятия. Наблюдение — тяжелая работа. Я

постоянно упражнялся в распознавании предметов на большом удалении. Я делал это даже в

отпуске. На ранчо в Техасе есть птицы, животные — вы смотрите на них с расстояния и

стараетесь различить движения, черты, малейшие несоответствия в ландшафте.

Со временем мне стало казаться, будто все, что я вижу, тренирует меня, даже видеоигры.

У меня есть маленький карманный маджон

который мне подарили на свадьбу. Я не

знаю, насколько удачным этот подарок был в качестве свадебного — все-таки это

карманная игра для одного человека, — а вот в качестве тренажера он оказался

великолепным. В маджонге вы постоянно рассматриваете костяшки, пытаясь найти