теперь ему придется дрожать уже недолго — ведь он болен артериосклерозом и у него уже был
инфаркт. Совсем другое дело раньше, тогда ему приходилось загадывать лет на двадцать-
тридцать, а то и сорок вперед и это внушало ему такой страх, что жизнь была ему не в жизнь.
— Какая грустная история.
— Когда-то она была моей единственной опорой, — сказал Волков. — Одно время меня
мучила мысль, что здоровые люди в довершение всего еще ведут полнокровную, интенсивную
жизнь. Мне это казалось ужасно несправедливым.
— А история со стариком тебя утешала?
— В безутешных ситуациях люди всегда ищут утешения где только можно. И находят.
Лилиан рассмеялась.
— Какие мы мошенники! На самом деле человек понастоящему счастлив только тогда,
когда он меньше всего обращает внимания на время и когда его не подгоняет страх. И все-таки,
даже если тебя подгоняет страх, можно смеяться. А что же еще остается делать?
* * *
Они вернулись в горы очень тихим теплым днем. На полпути до перевала на крутом вираже
им повстречалась какая-то машина. Водитель остановился, чтобы пропустить их.
— Хольман! — крикнула Лилиан. — Ведь это Хольман!
Человек во встречной машине оторвал взгляд от дороги.
— Лилиан! Борис! Но…
Сзади нетерпеливо засигналил какой-то итальянец, который ехал в маленьком фиате и
воображал себя по меньшей мере гонщиком Нуволари.
— Я сейчас поставлю машину, — закричал Хольман. — Подождите меня!
Он проехал немного вперед, пропустил нетерпеливого итальянца и вернулся пешком
обратно.
— Что случилось, Хольман? — спросила Лилиан. — Куда вы едете?
— Я ведь вам уже говорил, что выздоровел.
— А машина?
— Взял напрокат. Я решил, что ехать поездом глупо. Особенно теперь, когда мне опять
предложили контракт.
— Контракт? Кто?
— Наша старая фирма. Вчера они мне позвонили. Им нужен гонщик на место Клерфэ. —
Хольман откинул назад волосы. — С Торриани они уже сговорились, а теперь хотят еще
попытаться выпустить меня. Если дело пойдет хорошо, я скоро буду участвовать в небольших
гонках, а потом и в больших. Пожелайте мне удачи! Как хорошо, что я успел повидаться с вами,
Лилиан!
Лилиан помахала ему вслед. Поднявшись еще на один виток, они увидели Хольмана снова;
сверху он казался каким-то синим насекомым, сползавшим с горы. Он займет место Клерфэ, так
же как когда-то Клерфэ занял место другого гонщика и так же как кто-то еще в свою очередь
займет место Хольмана. Лилиан посмотрела на небо, синее, как цветы горчанки, на фоне
которого вырисовывались ели.
— О чем ты думаешь? — спросил Волков.
— Я думаю о том, — сказала Лилиан медленно, — что все на свете содержит в себе свою
противоположность; ничто не может существовать без своей противоположности, как свет без
тени, как правда без лжи, как иллюзия без реальности, — все эти понятия не только связаны
