полицией.
— С полицией?
О каждом несчастном случае надо немедленно извещать полицию. Разумеется, фирма и
устроители гонок уже сделали это. Но полиция должна разрешить погребение. Это, конечно,
только формальность, но ее надо соблюсти. Он обо всем позаботится.
Лилиан кивнула. Внезапно она почувствовала, что ей необходимо выйти на воздух. Она
боялась упасть в обморок. Лилиан вспомнила, что со вчерашнего утра не держала ни крошки во
рту. Но ей не хотелось идти в ресторан при отеле. Торопливо покинув холл, она пошла в кафе
Париж. Там она заказала чашку кофе и долгое время сидела, не прикасаясь к ней.
Мимо кафе проезжали машины и останавливались у входа в казино; туда же направлялись
туристские автобусы, и толпы путешественников, высыпав из них, послушно следовали за
своими гидами, которые водили их по этому современному Вавилону, Вавилону мелких буржуа.
Лилиан испуганно вскочила — какой-то человек подсел к ее столику. Выпив кофе, Лилиан
ушла. Она не знала, что ей делать дальше. Напрасно она убеждала себя, что все равно была бы
одна, даже если бы Клерфэ не постигло несчастье; она очутилась бы сейчас одна в Париже или
на пути в Швейцарию. Ничего не помогало, она чувствовала, что рядом с ней в земле
образовался провал — пропасть без дна. Она не могла забыть об этом ни на секунду. Клерфэ
умер; если бы его просто не было с Лилиан, все казалось бы совсем иначе.
Она разыскала скамейку, откуда было видно море. Теперь у Лилиан было такое чувство, что
ее ждет масса срочных дел, но она никак не могла набраться решимости и встать. Ее мысли все
время возвращались к одному и тому же. Клерфэ, а не я… Почему так случилось? Весь мир
сошел с ума. Умереть должна была она, а не он. Какая страшная комедия!
* * *
Придя в отель, Лилиан сразу же направилась к себе в номер. Но в дверях она остановилась.
Спертый мертвый воздух ударил ей в лицо; казалось, все в комнате тоже умерло.
Лилиан вспомнила, что портье попросил у нее документы Клерфэ. Она не знала, где они
лежат, и ей было страшно войти в комнату Клерфэ. Еще со времени санатория она знала, что
иногда бывает тяжелее смотреть на вещи покойного, чем на него самого.
В двери торчал ключ, и Лилиан подумала, что номер, наверное, убирает горничная. Для нее
это было лучше, лишь бы не оказаться там одной. Лилиан открыла дверь.
За письменным столом сидела худая женщина в сером костюме, сшитом на заказ; она
подняла голову.
— Что вам угодно?
Лилиан решила, что ошиблась дверью, но вдруг заметила пальто Клерфэ.
— Кто вы? — спросила она.
— Мне кажется, этот вопрос должна была бы задать я, — сказала женщина. — Я — сестра
Клерфэ. А что вам здесь нужно? Кто вы?
Лилиан молчала. Клерфэ как-то рассказал ей, что у него есть сестра, которую он ненавидит
и которая ненавидит его. Уже много лет он не имел о ней никаких известий. Видимо, это была
она. У нее с Клерфэ не было ни малейшего сходства.
— Я не знала, что вы приехали, — сказала Лилиан. — Но раз так, мне здесь больше нечего
делать.
— Безусловно, — подтвердила та ледяным тоном. — Мне сказали, что брат жил здесь с
какой-то особой. Это, вероятно, вы?
