пролетел по воздуху и упал на землю. Сотнями глаз Клерфэ впился в шоссе, пытаясь найти хоть
какой-нибудь просвет, через который можно было швырнуть машину. Но просвета не было.
Шоссе вдруг стало огромным и в ту же секунду уменьшилось до микроскопических размеров.
Клерфэ не ощущал страха, он старался наскочить на другую машину не под прямым углом, а по
касательной; в последний момент он еще успел подумать, что надо освободиться от руля, но
руки не поспевали за ним; все в нем словно приподнялось, он вдруг стал невесом — и при этом
все еще сидел в машине. А потом что-то ударило его в грудь и в лицо, и со всех сторон на него
ринулся разбитый вдребезги мир. Еще секунду он видел перед собой бледное, искаженное от
ужаса лицо дежурного по трассе, а потом гигантский кулак ударил его сзади; он услышал
темный гул, и все стихло.
Машина, которая налетела на Клерфэ, пробила брешь в сплошном месиве автомобилей;
через нее смогли проскочить машины, идущие следом. Гонщики один за другим пролетали
мимо, их машины, вихляя и дрожа, проходили вплотную к разбитым машинам, так что металл со
скрежетом терся о металл, и казалось, что это громко стонут покалеченные автомобили.
Дежурный, держа лопату, перелез через мешки с песком и начал засыпать маслянистую
лужу; когда гул мотора приближался, он отскакивал в сторону; появились санитары с
носилками, они оттащили Маркетти в безопасное место, подняли его и передали другим
санитарам, которые стояли за баррикадами из мешков; несколько служащих автомобильных
фирм, неся перед собой дощечки со знаком "Опасно!" уже прибежали на место аварии, чтобы
предостеречь остальных гонщиков, но гонки успели переместиться в другое место, все машины
миновали этот отрезок шоссе и теперь снова возвращались сюда; некоторые из гонщиков
бросали быстрый взгляд по сторонам, глаза других были прикованы к ленте шоссе.
Машина Клерфэ не только наскочила на передние машины, на нее саму наскочила машина
Монти. Монти почти не пострадал. Ковыляя, он отошел в сторону. Клерфэ продолжал висеть в
своей машине, которую подняло почти вертикально и швырнуло на мешки с песком. У него
было разбито лицо, в его грудную клетку вдавился руль. Изо рта у Клерфэ текла кровь, он был
без сознания. Толпа уже облепила шоссе, как мухи облепляют кровавый кусок мяса; зеваки во
все глаза глядели на санитаров и механиков, которые начали выпиливать Клерфэ из машины.
Одна из передних машин горела. Рабочим с огнетушителями удалось оттащить ее подальше, и
теперь они пытались погасить огонь. К счастью, бензиновый бак был разломан, что
предотвратило взрыв. Но бензин горел, жара была нестерпимая, и огонь все еще мог
перекинуться на другие машины. Каждые две минуты гонщики проносились мимо места
катастрофы. Рев моторов, нависший над городом, вдруг стал походить на мрачный реквием,
нарастающий от секунды к секунде, а когда автомобили мчались мимо вздыбленной машины,
где был распят окровавленный Клерфэ, освещенный огнем догорающего пожарища, которое
казалось блеклым при свете этого ясного дня, — тогда рев становится душераздирающим. Гонки
продолжались; их не прекратили.
Лилиан не сразу поняла, что произошло. Из репродуктора доносился неясный басовитый
рык, словно кто-то со сна прочищал горло. От волнения диктор стал слишком близко к
микрофону. Лилиан разобрала лишь несколько фраз: какие-то машины потерпели аварию, они
наскочили друг на друга из-за того, что на шоссе вытекло масло еще из какой-то машины. Потом
она увидела, как вся стая промчалась мимо трибун. начит, ничего страшного не случилось, —
подумала она, — иначе гонки прекратили бы. Она искала глазами машину Клерфэ и не находила
ее, но Клерфэ мог проехать и раньше, она не так уж внимательно следила за гонками. Теперь по
радио немного вразумительнее сообщили, что авария произошла на набережной Плезанс, где
столкнулись несколько машин; есть раненые, убитых нет. Дальнейшие сообщения будут
