кучу люди, там на шоссе, где был самый ад, маленькая игрушечная машинка вдруг двинулась в
сторону, а потом вплотную пролетела мимо другой.
— Клерфэ! — ликуя, закричала толстая дама рядом с Лилиан и начала хлопать себя
программой по бедрам, выпиравшим из ее полотняного платья. — The son of a gun made it!
*
* * *
Прошел час, и Клерфэ был уже вторым. Теперь он холодно и безжалостно нагонял
Маркетти. Он не хотел пока обходить его — с этим можно было обождать до восьмидесятого
или даже до девяностого круга, — но он намеревался идти все время за ним на расстоянии
нескольких метров, не отставая ни на секунду, идти до тех пор, пока Маркетти не начнет
нервничать. Он не желал еще раз рисковать, перенапрягая мотор, он рассчитывал, что это
сделает Маркетти в надежде избавиться от своего преследователя. Маркетти так и поступил, но
с его машиной ничего не случилось. И все же Клерфэ почувствовал, что Маркетти очень
забеспокоился, ведь ему не удалось достичь своей цели — оторваться от Клерфэ. Маркетти стал
блокировать дорогу и виражи, он не хотел пропустить Клерфэ вперед. Клерфэ начал хитрить,
делая вид, будто намерен обогнать Маркетти, на самом деле он к этому не стремился; в
результате Маркетти начал внимательнее наблюдать за ним, чем за собственной машиной, и
стал менее осторожен.
Так они сделали круг и значительно обогнали нескольких гонщиков. Обливаясь потом,
тренер показывал Клерфэ таблички и махал флажками. Он требовал, чтобы Клерфэ не обгонял
Маркетти. Оба они были из одной конюшни; хватит и того, что Саккетти и Фриджерио затеяли
борьбу. Из-за этого Фриджерио загубил покрышку и отстал от Клерфэ на целую минуту; между
ними было уже пять других гонщиков. Самого Клерфэ нагонял теперь Монти. Но Монти еще не
удалось прицепиться к задним колесам его машины. При желании Клерфэ мог бы легко
оторваться от него на крутых виражах, которые он проходил быстрее Монти.
Они опять пронеслись мимо старта. Клерфэ видел, как тренер взывал ко всем святым и
грозил ему кулаком, запрещая идти вплотную к Маркетти. Маркетти в ярости сделал знак
тренеру, чтобы тот удержал Клерфэ. Клерфэ кивнул головой и отстал на корпус, но не больше.
На этих гонках он должен победить — либо с помощью тренера, либо наперекор ему, он так
решил. Неудачный старт несколько задержал его. Но Клерфэ знал, что все равно победит. Он
был очень спокоен: напряжен до предела и в равной степени хладнокровен. Эти чувства пришли
у него в состояние странного равновесия. В таком состоянии человек уверен в том, что с ним
ничего не случится. Равновесие как бы делает человека ясновидящим, спасая его от всяких
сомнений, колебаний и неуверенности. Раньше у Клерфэ нередко появлялось такое ощущение
равновесия, но в последние годы ему часто его не хватало, не хватало этих мгновений ничем не
омраченного счастья.
— * Ах, сукин сын! (англ.)
* * *
Клерфэ увидел, что машина Маркетти вдруг завертелась волчком и встала поперек дороги,
раздался скрежет ломающегося металла; черная маслянистая лужа поползла по шоссе; Клерфэ
видел, как две другие машины на огромной скорости столкнулись друг с другом, он видел, как
машина Маркетти, словно во время замедленной съемки, не спеша перевернулась, Маркетти
