Волков успел надоесть Клерфэ.
— Я привел сюда мисс Дюнкерк, — сказал Клерфэ спокойно, — и, по-моему, в состоянии
отвести ее обратно.
Волков выпрямился.
— Боюсь, вы понимаете меня превратно, — сказал он сухо, — но говорить на эту тему
бесполезно.
Он поклонился Лилиан и пошел обратно к стойке.
Клерфэ снова сел. Он был недоволен собой. Зачем я впутался в эту историю? — подумал
он. — Ведь мне уже не двадцать лет.
— Почему бы вам не уйти с ним? — спросил он.
— Хотите от меня избавиться?
Клерфэ улыбнулся. Задай такой вопрос любая другая женщина, он бы показался ему
ужасным. Но как ни странно, у Лилиан он так не прозвучал, и в глазах Клерфэ она ничего не
потеряла.
— Нет, — сказал Клерфэ.
— Тогда останемся. — Она бросила взгляд по направлению к стойке. — Он тоже
остался, — прошептала она с горечью. — Стережет меня. Думает, что я уступлю.
Клерфэ взял бутылку и налил себе и ей по полрюмки.
— Хорошо. Давайте подождем, кто кого пересидит.
Лилиан повернулась к нему.
— Вы не понимаете, — возразила она. — Это вовсе не ревность.
— Да? Ну, тогда я вообще не знаю, что такое ревность.
Она сердито посмотрела на него. Что позволяет себе этот пришелец, этот здоровяк,
который говорит о смерти своих друзей так, как люди говорят о спортивных новостях? Разве он
в состоянии что-нибудь понять?
— Волков несчастен, он болен, и он заботится обо мне, — сказала она холодно. — Когда
человек здоров, ему легко чувствовать свое превосходство.
Клерфэ отодвинул бутылку. Маленькая бестия, хочет сохранить объективность, — подумал
он, — и в благодарность за то, что я привел ее сюда, с места в карьер кидается на меня!
— Возможно, — сказал он равнодушно. — Но разве быть здоровым — это преступление?
Теперь в ее глазах появилось иное выражение.
— Конечно, нет, — пробормотала она. — Я сама не знаю, что говорю. Лучше мне уйти.
Она взяла со стола сумочку, но продолжала сидеть.
— Вы даже не пригубили свою рюмку, — сказал Клерфэ. — Ведь вы сами сказали, что вам
надо выпить.
— Да… но…
— Можете со мной не церемониться. Я не очень обидчив.
— Да? А у нас здесь все такие обидчивые.
— А я — нет. Ну, а теперь выпейте наконец свою рюмку.
Она выпила.
* * *
Когда они выходили, падал снег. Борис уже давно исчез. Санок его тоже не было видно.
Они поехали вверх по шоссе, петлявшему вокруг горы. На лошадиной сбруе звенел
колокольчик. В клубящейся мгле дорога казалась очень тихой, но вскоре они услышали другой
