американский

где солнце не всходит. Зато меня никогда не лягали в голову. Хотя, может, это бы наставило

меня на путь истинный…

Я выращивал бычков и телок для организации FF

. Обожая это занятие, я провел

много времени, ухаживая за скотом и представляя его на выставках, хотя это иногда очень

выматывало. Я злился на них и считал себя королем мира. И когда ничего больше не

помогало, приходилось изо всех сил лупить их по здоровенным головам, чтобы вбить хоть

немного разума. Руку я ломал дважды.

Как я и говорил, удар в голову мог бы направить меня на путь истинный.

Я сохранил свою страсть к оружию и позже, уже будучи на службе в ВМС. Как и у

многих мальчишек, моим первым ружьем была мультикомпрессионная духовая винтовка

Daisy. Чем больше раз качнешь рычаг — тем мощнее выстрел. Позже я заимел

пневматический револьвер на газовых баллончиках, он выглядел точь-в-точь как

легендарный Colt Peacemaker образца 1860 года.

С тех пор я всегда был неравнодушен к оружию Старого Запада, и после увольнения из

вооруженных сил занялся коллекционированием хороших реплик. Моим любимцем стал

револьвер Colt Navy образца 1861 года, изготовленный на станках и по технологиям того

времени.

Настоящее огнестрельное оружие появилось у меня в возрасте восьми лет. Это была

винтовка под патрон 30–0

с ручной перезарядкой. Это была добротная, надежная

винтовка, такая «взрослая», что поначалу я побаивался из нее стрелять. Потом я полюбил ее,

но единственным оружием, от которого я был сам не свой, была винтовка Marlin под патрон

30–30

с рычажным взводом, принадлежавшая моему брату. Оружие настоящего ковбоя.

Отличное было время.

Объездка лошадей

Ты не ковбой, пока не объездил лошадь. Эту науку я начал постигать еще в школе.

Поначалу я ничего не понимал в этом деле.

Я знал одно: надо залезть ей на спину и оставаться там, пока лошадь не прекратит

брыкаться. Изо всех сил постараться не упасть оттуда.

С возрастом я узнал намного больше, но начальную подготовку, так сказать, я получал

прямо в седле, совмещая работу и учебу. Что-то делал конь, что-то делал я, и рано или

поздно мы находили общий язык. Главное, чему я научился в то время — терпение, хотя от

природы я нетерпелив. Это умение я настойчиво развивал. Позднее оно мне очень

пригодилось, когда я стал снайпером; еще полезнее оно оказалось, когда я ухаживал за своей

будущей женой.

В отличие от коров лошадей я никогда не бил. Я ездил на них, пока они не уставали. Я не

вылезал из седла, пока нам обоим не становилось окончательно ясно, кто здесь главный. Но

ударить лошадь? Ни разу не было повода. Лошади намного сообразительней коров. Они

сами помогут тебе, если потратить на это определенное время и вложить терпение.

Не знаю, был ли у меня талант к укрощению лошадей, но работа и общение с ними

полностью удовлетворяли мою натуру ковбоя. И нет ничего удивительного в том, что уже в

школе я начал участвовать в родео. Тогда я еще играл в футбол и бейсбол, но ничто не

захватывало меня так, как родео.