95 / 200
Стивен Кинг: «Извлечение троих»
95
Сначала ее что-то подталкивало, потом тянуло, и наконец захватило в поток, который вы-
лился вскоре в приливную волну. В 1957 ее увлекла безымянная в ту пору сила, которую позже
назвали Движением. Она кое-что знала об исторических предпосылках, знала, что борьба за ра-
совое равенство началась не с момента провозглашения Манифеста об Освобождении, а почти
сразу же после того, как в Америку на кораблях доставили первые партии рабов (точнее, В
Джорджию, которая в то время была британской колонией, куда ссылали преступников и долж-
ников), но для Одетты все началось с определенного места и определенных четырех слов: Нику-
да я не пойду.
Дело было в городском автобусе, в Монтгомери, штат Алабама, слова эти произнесла чер-
нокожая женщина, Роза Ли Паркс, а уходить она отказалась из передней части салона городского
автобуса, когда ей предложили переместиться в заднюю, предназначенную, разумеется, для всех
черномазых Джимов Кроу. Гораздо позже Одетта станет распевать «Никуда мы не пойдем» в
толпе чернокожих, каждый раз вспоминая Розу Ли Паркс и каждый раз сгорая со стыда. Так про-
сто петь «мы», когда вас много, когда вы держитесь за руки – это так просто даже для женщины
без ног. Так просто петь «мы», так легко быть этим «мы». А в том автобусе не было никакого
«мы». Тот автобус, наверное, пах старой кожей и сигаретным и сигарным дымом. Там, наверное,
были вывески: ЛАКИ СТРАЙК, и РАДИ БОГА, ХОДИТЕ В ИЗЮРАННУЮ ВАШИ ЦЕРКОВЬ,
и ПЕЙТЕ «ОВАЛТАЙН»! ВЫ УЗНАЕТЕ, ЧТО ОН ТОГО СТОИТ, и ЧЕСТЕРФИЛЬД: СМЕСЬ
ПОТРЯСАЮЩЕГО ТАБАКА 21 СОРТА – 20 ШТУК ПОТРЯСАЮЩИХ ПЕРЕКУРОВ. И нина-
кого «мы» в потрясенных взглядах водителя и белых пассажиров, среди которых она уселась, и в
столь же потрясенных взглядах черных из задней части автобуса.
Никакого «мы».
Никаких марширующих многотысячных толп.
Только одна Роза Ли Паркс, чьи слова дали толчок приливной волне: Никуда я не пойду.
Одетта еще подумала: Если бы только и я смогла сделать что-то подобное – если бы я
смогла быть такой храброй, – я, наверное, была бы счастлива до конца своих дней. Но такое му-
жество не по мне.
Она прочитала о Розе Ли Паркс в какой-то газете, но поначалу это не вызвало у нее интере-
са. Интерес рос постепенно. Трудно сказать, когда и как именно это потрясло и воспламенило ее
воображение – первый, почти беззвучный толчок расового потрясения, которое всколыхнуло
весь юг.
Около года спустя один молодой человек, с которым она встречалась более-менее регуляр-
но, начал возить ее в Виллидж, где несколько молодых (и преимущественно – белых) исполни-
телей народных песен, там выступающих, пополнили свой репертуар кое-какими новыми и пу-
гающими даже песнями: неожиданно, в добавлении ко всем этим древним присвистам о том, как
Джон Генри взялся за молот, да так лихо, что обошел новенький паровой молот (и, надорвав-
шись, откинул копыта, ля – ля), или о том, как Барбри Аллен жестоко отвергла юного ухажера,
изнывающего от любви (и умерла со стыда, ля-ля), появились песни о том, каково это – быть от-
верженным, когда тобою пренебрегают, выгоняют тебя с работы, потому только, что кожа у тебя
не того цвета, когда тебя упекают в кутузку и хлещут плеткой лишь потому, что ты, чернокожий,
осмелился – ля-ля-ля – подсесть в закусочной Вулворта за столик к белым, в городе Монтгомери,
штат Алабама.
Это может показаться абсурдным, но только тогда она стала интересоваться судьбою свой
родителей, и их родителей, и родителей тех родителей. Она не могла прочитать книгу «Корни» –
она жила в другом мире и в другом времени, залолго до того, как Алекс Хейли ее написал, может
быть, даже задумал, однако она осознала впервые, на удивление поздно, что ее предки вырва-
лись из цепей, в которых держали их белые люди, не так уж и давно. Конечно, сам факт она зна-
ла и раньше, но это была только голая информация, лишенная всякой эмоциональной окраски –
как абстрактное уравнение, которое никогда не затрагивало ее жизни.
Суммировав все, что ей было известно, Одетта сама ужаснулась скудости своих знаний.
Она знала, что мама ее родилась в Одетта, штат Арканзас, в городе, в память о котором родители
ее потом назвали свою единственную дочь. Она знала, что папа ее был дантистом в провинци-
альном городишке. Что он изобрел и запатентовал какой-то способ изготовления зубных коро-
нок, а потом положил разработку свою в долгий ящик, и только лет десять спустя на нее обрати-