пароходом. Единственным документом, фиксирующим сделку, таким образом, оказалась
зелененькая расписка. Но в то время это устраивало обе стороны. Бостон опасался
осложнений, которые могли возникнуть у него в связи с использованием служебной поездки
для личного обогащения. Голландец, к которому картины попали сомнительным путем,
огласки должен был опасаться еще в большей мере.
Когда Богль прибыл в Нью-Йорк за оставшимися деньгами, Бостон вначале попытался
сбить цену, но ничего не добился. Тогда, сославшись на временные финансовые затруднения,
он попросил месяц отсрочки. Хитрый и хладнокровный голландец вначале требовал
возвращения картин, но потом согласился на двухнедельную отсрочку.
Гастингс встретился с Ван дер Боглем в банке – он помог ему решить несколько
финансовых проблем. Пару раз они обедали в ресторане, и дружба их постепенно крепла,
особенно, когда выяснилось, что оба – страстные шахматисты. Ван дер Богль стал навещать
Гастингса на дому по вечерам, и они коротали время за игрой и выпивкой.
Однажды Ван дер Богль в припадке откровенности рассказал новому другу о сделке с
Бостоном. То ли опасаясь чего-то, то ли желая продемонстрировать полное доверие
Гастингсу, голландец попросил его спрятать расписку. Двумя днями позже он был сбит
машиной, выскочившей на тротуар. Гастингс с ужасом наблюдал это из окна своей квартиры.
На следующий день в банк явились Род и Плайер. Они заявили, что за некоторое время
до гибели голландец, поддавшись угрозам, во всем признался, хотя и не назвал человека,
которому он передал расписку. Однако слежка уже давно показала, кто самый близкий
знакомый Богля в Нью-Йорке. Гастингсу предложили выбор – или десять тысяч долларов за
расписку, или смерть, не менее страшную, чем та, которая настигла голландца. В полицию
Гастингс обращаться не стал. Во-первых, просто был напуган, во-вторых, хотел получить эти
самые десять тысяч.
Вначале Род намеревался просто уничтожить расписку, являющуюся единственным
доказательством сделки. Но вскоре обстоятельства изменились. В Голландии каким-то
образом узнали о продаже картин, и власти начали следствие. Для Бостона теперь важно
было сохранить доказательство его полного расчета с Ван дер Боглем. Но, чтобы сохранить
картины или получить за них компенсацию, нужно было подделать подпись голландца, якобы
подтверждающую получение всей суммы.
За это дело взялся Гастингс – коготок увяз, всей птичке пропасть. За дополнительные
пять тысяч он подделал подпись Ван дер Богля, взяв за образцы различные принадлежащие
ему документы, хранившиеся в банке. Совершив подлог, он почувствовал себя уверенней и
потребовал у Рода уже двадцать пять тысяч.
Род попросил сутки на консультацию с Бостоном.
На следующий день, явившись в банк, Род сообщил об отказе Бостона увеличить сумму.
Но тут же сделал Гастингсу предложение надуть Бостона, компаньоном которого он являлся.
Якобы отношения между ними уже давно зашли в тупик. Это очень не понравилось
Гастингсу. Его подозрения усилились, когда, выглянув на улицу, он увидел Плайера. Вот
тогда-то ему и пришлось сунуть расписку в один из адресованных Калверту конвертов.
После этого он отправился с Родом в ресторан. Когда же тот достал из кармана двадцать
пять тысяч и предложил немедленно произвести обмен «расписка-деньги», Гастингс был
вынужден признаться в своем трюке. Документ он пообещал вручить через пару дней.
Именно Род посоветовал Гастингсу не доверять Калверту и выкрасть конверт из его
квартиры ночью.
Наконец-то Калверту все стало ясно. Гастингс лежал молча, утомленный рассказом.
Лицо его было бледным и отрешенным. Калверт налил стакан воды и подал больному.
– А откуда взялся этот Плайер? – спросил он. – Кто он такой?
– Двоюродный брат Рода, они оба из весьма порядочной семьи. Неприятности были у
Плайера с детства. В колледже он оказался причастен к смерти своего соседа по комнате. И
чтобы замять это дело, потребовалось немало денег. Плайера отправили на военную службу,
но и там он совершил нечто такое, за что был с позором изгнан из армии.
