Галлерейный бизнес

Слишком долго, более 70 лет, мы жили ангажементом советского про-

тивостояния: официоз – андеграунд.

Надо не просто верить в себя. Может быть, другие не видят того,

что ты видишь. И твоя задача, чтобы они увидели. Я хочу сказать, что

это такое качество, которое мне кажется очень важным для галерис-

та. Кто-то назвал это преданностью, а я хочу сказать о любви. Дело в

том, что я профессионально не обучался искусству. Все знают, что я

окончил Институт связи, начинал как коллекционер, а не как критик

или художник. И у меня было достаточно страстное отношение к ис-

кусству. Хочу сказать, что это очень важное качество для галериста.

И, по большому счёту, гораздо более важное, чем художественное

образование, тем более что его можно компенсировать. Для меня пе-

риод с 88-го по 90-й годы – время, когда я изучал, впитывал. Потому

что когда ты тратишь свои деньги, большие деньги, начинаешь очень

быстро разбираться. Отсутствие академического образования можно

компенсировать, а страсть компенсировать очень сложно.

Жизнь доказывает, что, несмотря на то, что это никак не связано

с твоим личным творчеством, это, как и у художника, такая судьба и

она тебя обратно затягивает. Ты можешь в ней периодически разоча-

ровываться. Дело может тебя иногда расстраивать или тебе кажется

в какой-то момент, что всё наше современное искусство вместе со

всеми галереями – это крохотная часть социума, а ты можешь попро-

бовать себя в более масштабных проектах. Потом возвращаешься к

пониманию, что настоящие вещи здесь. Это невозможность поменять

профессию и это, мне кажется, очень важно.

Что касается 15 лет и стратегии галереи. Она менялись, причем

кардинальным образом. Всякий раз то, что потом оказывалось за-

блуждением, было очень важной движущей силой. До 93-го года я ув-

лёкся теорией рынка. Было ощущение, что художники у нас уж точно

не хуже, нам надо отзеркалить западную инфраструктуру, надо объ-

яснить, каким образом работают механизмы. Очень много времени

я тратил на образование. Страстные разговоры шли о деньгах – как

это надо делать, как правильно, как неправильно. Соответственно,

тогда были фантастические истории на Западе по поводу русского

искусства.

Одна из моих первых поездок была в Германию, в Западный Бер-

лин в 92 году. По знакомству, с дилером приезжаю в огромный склад-

гараж, в котором русское искусство было километрами и штабелями.

Искусства продавалось на «толщинометры» и, соответственно, ситу-

ация была чудовищная. В такой ситуации работать было нельзя. По-

этому у меня была реакция сохранения, и до 95-го года я вообще не