шкаф и уселся в кресло. Больше ничего не оставалось делать, как ждать, когда полицейские
сломают дверь.
2
Я сидел в небольшой прокуренной комнате с решетками на окнах. Напротив меня сидел
высокий худой человек с козлиной бородкой. Это и был знаменитый Жермен Форетье. Он
вынул сигарету изо рта и повторил:
– Итак, вы говорите, что не причастны к убийству, верно? Как к Элен де Фар, так и к
трупам во «Фламинго»?
– К ним я тоже не имею ни малейшего отношения.
Я находился в полицейском управлении вот уже десять часов и весь разговор, который я
вел с инспектором, состоял в том, что он пытался убедить меня, будто я виновник трех
убийств, я же убеждал его в обратном. Он приводил неопровержимые улики, я упорно стоял
на своем. Получался замкнутый круг. Если я признаюсь в тех двух убийствах, то мне надо
доказать, что я совершил их в целях самообороны. Но тогда мне пришьют убийство Элен де
Фар, где ни о какой самообороне не может быть и речи.
Против меня были только косвенные улики, а на них обвинение не построишь.
Наконец, инспектор приказал отправить меня в камеру. Я шел по коридору с двумя
охранниками, а между тем мысли работали в одном направлении: как отсюда выбраться? По
пути на допрос и с допроса не было никакой возможности бежать. Здесь на каждом повороте
по полицейскому и у каждого рука на кобуре. Оставалась камера. Мы спустились по
каменным ступенькам в подвал, и меня впихнули в мое новое жилище. Это была темная
комната размером три на четыре метра. У маленького зарешеченного окна стоял стол. Здесь
же находилась кровать. Солнце стояло в зените, и в камере было довольно светло.
Я встал на стол и осмотрел решетку. Сработана на совесть. Взламывать ее – пустое
занятие. Я походил по комнате и лег на кровать. Отсюда нужно выбраться! Я должен
отомстить за своих друзей и… найти Карла, если он еще жив.
Пролежав два часа, я так и не смог найти выход из создавшегося положения. Я был так
измучен допросами, что как только расслабился, сразу уснул. Разбудил меня охранник. Я
поднял на него взгляд.
– К вам посетитель, – сказал он и сразу же вышел, оставив дверь открытой.
Вот он, мой шанс! Кто бы то ни был, я надену его одежду и выскользну из этой
проклятой западни. Я поудобнее уселся на кровати. Послышались шаги. Наконец, в проеме
двери показалась лысая, улыбающаяся голова Лесажа. Черт побери! Он посмел явиться сюда!
От удивления я лишился дара речи.
Лесаж, между тем, вошел в камеру, закрыл за собой дверь и по-хозяйски расположился
на столе. Я приготовился к прыжку, но меня остановил его хладнокровный голос.
– Прежде чем ты набросишься на меня, я хочу сказать пару слов.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – проворчал я, поняв, что мои намерения
разгаданы.
– Но ты все же выслушаешь меня, – сказал он, и в его руке появился кольт 45 калибра.
Это был решающий аргумент, и я всегда считался с ним.
– Так о чем ты собираешься поговорить со мной? – спросил я, отбросив на время
агрессивные намерения и поудобнее устроившись на кровати.
– Прежде всего, я желаю тебе добра, а кроме того, у нас с тобой общие цели.
– Интересно.
– Вот именно. Занимательно. Итак, я сознаюсь, что совершил ошибку, когда хотел
силой доставить тебя к себе. Ты ловко устроил эту штуку с подставным лицом.
Я не мог сдержать самодовольной ухмылки.
– Так вот, – продолжал он, – я знаю, что за тобой охотятся, но не знаю почему. Я лучше
расскажу тебе всю историю с самого начала, а ты приготовься слушать и оставь всякие
