себе, продолжая бешеную гонку.
Дорога долго вела по прямой, уносилась прочь под гул мотора, похожий на органный напев.
Автомобиль летел через ухабы, подскакивал, качался, выравнивался, мчался дальше. А следом —
чужие фары и молнии выстрелов в ночи.
Лавалетт посмотрел на Гэм. Она бессильно обмякла, обхватив его руками за шею, и что-то
лепетала. Буря в нем все нарастала. Он выпустил Гэм из объятий и схватился за оружие. Рука
холодно сомкнулась, палец лег на курок. Он выстрелил. Грохот отозвался в джунглях,
взбудоражил тысячи голосов. Лавалетт бросил руль, выпрямился в автомобиле во весь рост,
крича и стреляя. Гэм судорожно вцепилась в его ногу, попыталась дернуть книзу, он пинком
отшвырнул ее — и все стрелял, стрелял и кричал, могучий, как песня, стрелял в
приближающиеся огни, в бушующие потоки света, которые сливались в слепящую стену,
стрелял, кричал, пел им навстречу, даже не стараясь пригнуться (автомобиль уже стоял),
швырнул в ту сторону оружие, пошатнулся, отпрянул назад — и упал, сраженный пулей, голова
ударилась об обшивку… на изодранные руки Гэм потекло что-то теплое… и смертельное. Она
поняла: это кровь… кровь… А потом все исчезло.
