18 / 200
Стивен Кинг: «Извлечение троих»
18
чтобы сказать «нет, спасибо», как вдруг опять на мгновение отрубился.
5
– Только чего-нибудь перекусить, пожалуйста, – сказал стрелок ртом Эдди Дина.
– Горячее подадут в…
– Я действительно умираю с голоду, – совершенно искренне проговорил стрелок. – Все что
угодно, хотя бы бутер…
– Бутер? – нахмурилась женщина в красной военной форме, и внезапно стрелок заглянул в
мозг Узника.
Сэндвич…
слово далекое, тихое, как шорох гальки на берегу.
– Сэндвич, хотя бы.
Женщина в форме как будто задумалась.
– Ну… у нас есть рыба, тунец…
– Было бы замечательно, – обрадовался стрелок, хотя в жизни не видел танцующей рыбы.
Ну ладно, нищие не выбирают.
– Что-то вы бледный, – сказала женщина в форме. – Вам, может быть, душно?
– Да нет, это просто от голода.
Она одарила его профессиональной улыбкой.
– Сейчас чего-нибудь вам состряпаем.
– Стряпнем?
– изумленно переспросил себя стрелок. В его мире слово «стряпнуть» озна-
чало на слэнге «изнасиловать женщину». Ну да ладно. Сейчас принесут поесть. Роланд даже не
знал, сможет ли он перенести сэндвич с танцующей рыбой обратно на берег, где лежит сейчас
его тело, которому так нужна пища… но все по порядку, одно – за раз.
Стряпнуть,
– подумал стрелок и тряхнул головой Эдди Дина, как будто не веря.
А потом отступил опять.
6
"Это все нервы,
– уверил его выликий оракул и выдающийся наркоман. –
Просто нервы.
Часть улетного опыта, младший братишка".
Но если это действительно нервы, тогда откуда эта странная сонливость – странная потому,
что он сейчас должен быть взвинчен, как на иголках, ощущая позывы чесаться и ежиться в пред-
дверии настоящей тряски; даже если бы он не достиг сейчас стадии «тихого кайфа», как сказал
бы Генри – «остывающей индюшки», то хотя бы тот факт, что ему предстоит протащить через
таможню Соединенных Штатов два фунта чистого героина – деяние, карающееся заключением
на срок не менее десятки в федеральной тюрьме, – казалось бы, должен прогнать всякий сон, и
плюс еще эти провалы в памяти.
Однако же, спать хотелось.
Он отхлебнул еще джина и закрыл глаза.
С чего бы ты отрубился?
Хотя нет, если бы что-то подобное произошло, она бы уже давно побежала за аптечкою
первой помощи.
Значит, не отрубился, а на секундочку отключился. Все равно дело плохо. Раньше такого
не наблюдалось. Прибалдевал – это да, но никогда еще не отключался.
И с правой рукой что-то явно не то: ноет, как будто по ней стукнули молотком.
Он согнул ее, не открывая глаз. Никакой боли. Никакой дрожи. Никаких голубых глаз
убийцы-профессионала. А что до провалов в памяти, так это всего лишь неудобоворимая комби-
нация легкого кайфа и того мерзкого состояния, которое великий оракул и выдающийся – ну вы
понимаете – назвал бы хандрою контрабандиста.
Но я, кажется, все-равно засну. Это ты как объяснишь?
Как улетевший воздушный шарик, к нему подплыло лицо Генри.
"Не волнуйся,
– сказал
ему Генри.
– Все с тобой будет в порядке, братишка. Отсюда ты полетишь в Нассау, снимешь
номер в «Аквине», а в пятницу вечером к тебе придет человек. Из приличных парней. Он все
устроит, оставит тебе порошка. На уик-энд тебе хватит. Вечером в воскресение он принесет
коку, а ты отдашь ему ключ от депозитного сейфа. В понедельник утром ты сделаешь все, что