23 / 200
Стивен Кинг: «Извлечение троих»
23
Она приглядит за ним.
И не забудет.
10
Пора,
– подумал стрелок.
– Сейчас мы посмотрим, да?
Он сумел выйти из своего мира и войти в это тело через дверь на берегу. Теперь нужно вы-
яснить, можно ли что-нибудь перенести отсюда в свой мир. Про себя он не думал. Роланд ни на
мгновение не усомнился в том, что, как только понадобится, он сумеет вернуться в свое отрав-
ленное заражением, ослабевшее тело. Но – вещи?
Физические
предметы? Вот, к примеру, на сто-
ле перед ним еда: женщина в красной форме назвала это сэендвичем с танцующей рыбой. Стре-
лок не знал, что такое танцующая рыба, но бутер признал сразу, как только увидел, хотя с виду
он вроде бы был непрожарен. Странно.
Его тело нуждалось в пище, а потом ему нужна будет вода, но больше всего его телу нужно
сейчас лекарство, иначе оно умрет от укуса осарообразной твари. В этом мире должно быть та-
кое лекарство; в мире, выше любого орла в небе летают кареты, казалось, не было ничего невоз-
можного. Но ему не помогут и самые лучшие снадобья этого мира, если нельзя будет их проне-
сти через дверь.
"Ты можешь жить в этом теле, стрелок,
– шепоток человека в черном поднялся из самых
глубин сознания.
– Брось ты этот дышащий кусок мяса, пусть им займутся омары. Все равно
это лишь оболочка".
Он никогла не пойдет на это. Во-первых, остаться в этом теле – значит совершить самое
подлое воровство, потому что стрелок знал: он не сможет довольствоваться ролью пассивного
пассажира, не сможет просто сидеть, глядя из глаз этого человека, как из окна кареты, на про-
плывающее мимо пейзажи и сцены.
А во-вторых, он – Роланд. Если ему суждено умереть сейчас, он умрет Роландом. Он умрет
на дороге к Башне. Ползком, если нельзя иначе.
А потом в нем опять заговорила та грубоватая практичность, которая, как тигр с косулей,
уживалась в душе стрелка с романтическими устремлениями. Рано думать о смерти
– он еще даже и не приступил к своему эксперименту.
Бутер был разрезан на две половинки. Он взял их двумя руками, открыл глаза Узника и
огляделся. Никто не него не смотрел (хотя в конце прохода о нем очень активно
думала
Джейн
Дорнинг).
Роланд повернулся к двери и вышел на берег, держа в руках по половинке бутера.
11
Сначала Роланд услышал скрежещущий шум волны, набегающей на гальку, потом – крики
птиц, поднявшихся с ближайших камней. Он с трудом сел
(ублюдки трусливые, надо ж, слете-
лись уже; скоро-скоро они на меня накинутся, будет терзать меня по кусочкам, а я еще буду
дыщать или уже – нет. Такие же стервятники, только перья у них цветные),
и вдруг до него
дошло, что половинка бутера, та, что в правой руке, выпала на песок, потому что, проходя через
дверь, он держал ее здоровой рукой, а теперь держит – вернее, держал – рукой искалеченной
процентов на сорок.
Он неуклюже поднял половинку бутера, зажав ее между большим пальцем и безымянным,
как мог, отряхнул от песка, осторожно откусил кусочек на пробу, и уже через секунду с жадно-
стью набросился на еду, не замечая песчинок, что скрипели у него на зубах, а еще через пару се-
кунд принялся за вторую половинку. Умял ее за три укуса.
Стрелок не знал, что такое танцующая рыба, но на вкус – изумительно. А остальное уже
неважно.
12
Никто в самолете не видел, как исчез сэндвич. Никто не видел, как Эдди Дин вцепился в
две его половинки с такою силой, что по вмятинам на белом хлебе можно было снимать отпе-