194 / 200
Стивен Кинг: «Извлечение троих»
194
15
Роланд кое-как спустился по пологому склону берега к тому месту, где лежал связанный
Эдди. Движения его напоминали движения тряпичной куклы. Один из омаров уже потянулся
клешней к лицу Эдди. Тот закричал. Стрелок отбросил омара ногой. Неловко нагнувшись, он об-
хватил руки Эдди и потащил его прочь, но было уже слишком поздно: сил у него почти не оста-
лось, эти твари сейчас доберутся до Эдди, черт, до них обоих…
Эдди опять закричал, когда один из омаров – дид-а-чик? – выдрал у него кусок штанины
вместе с мясом. Эдди хотел закричать, но из горла его вырвался только сдавленный хрип. Его
душила петля, сплетенная Деттой.
Ползучие твари окружили их со всех сторон, сомкнувшись кольцом, подступая все ближе и
ближе и алчно клацая клешнями. Стрелок вложил все свои силы в последний отчаянный рывок
и… повалилс плашмя. Он слышал, как они подступают со своими идиотскими вопросами и
клацающими клешнями.
Может быть, это не так уж и плохо,
– подумал он. Он поставил на
карту все и проиграл.
Грохот собственных его револьверов привел его в оцепенение.
16
Две женщины лежали на пляже лицом к лицу, приподнявшись, как змеи6 готовые атако-
вать, пальцы с одинаковыми отпечатками смыкались вокруг одинаковых шей с одинаковыми
морщинками.
Эта женщина пыталась убить ее, но эта женщина – не настоящая. Нереальная, как и та
девочка. Девочка – это просто сон, который привиделся ей после того, как упал кирпич… но
сейчас сон стал явью, сон вцепился ей в горло и пытался убить ее, пока стрелок там спасает
своего друга. Сон, ставший явью, матерился ей в лицо, бразжа горячей слюной. «Это я взяла ту
синюю тарелку, потому что эта тетка положила меня в больницу, и потом, у меня никогда не
было такой особенной тарелки, и я разбила ее, потому что так было надо – ее разбить, а по-
том, как только я видела белого парня, я и его избивала, я всегда била белых парней, потому что
им так и надо, и воровала я в магазинах, где только особенные продают товары, для белых, ко-
торые там жиреют, пока наши черные братья и сестры голодают в Гарлеме, а детишек их
пожирают крысы… это все я, слышишись, сука? Это все я. Я… Я… Я…
Убить ее,
– подумала Одетта, но поняла, что не сможет.
Она не могла убить эту ведьму и выжить сама, точно так же, как и эта отвратительная де-
ваха не могла просто так убить ее и спокойненько жить себе дальше. Они могут лишь задушить
друг друга, пока Эдди и тот
(Роланд/Гнусный Мужик)
кто позвал их из-за двери, погибают там, у
воды, пожираемые заживо. Но это будет конец для всех. Однако она могла еще
(лю-
бовь/ненависть)
отступится.
Одетта отняла руки от горла Детты, хотя та продолжала остервенело душить ее, перекры-
вая дыхание. Вместо того, чтобы душить свою противницу, она обняла ее.
– Нет уж, сука!
– завопила Детта, но в этом истошном крике смешались и ненависть, и
благодарность. – Нет, оставь меня, слышишь, оставь меня…
У Одетты не было уже голоса, чтобы ответить. Когда Роланд отпихнул ногой первого ома-
ра, а второй уже подбирался, навострившись цапнуть Эдди за руку, она сумела лишь прошептать
этой ведьме в ухо:
– Я люблю тебя.
Руки сжались еще сильнее смертоносной петлей… и вдруг обмякли.
Исчезли.
У нее снова возникло такое чувство, как будто ее выворачивает наизнанку… а потом вдруг
– о радость! – она стала единой. Цельной. В первый раз с того дня, когда выродок по имени
Джек Морт бросил кирпич на голову маленькой девочки, которая оказалась на этой улице лишь
потому, что белый таксист уехал, не пожелав подвозить негритосов (а отец ее из гордости не за-
хотел еще раз попробовать вызвать машину, опасаясь повторного отказа), она стала единой. Она:
Одетта Холмс. Но другая..?