Эрих Ремарк: «Возвращение»
23
Как вода, выплеснутая из ведра на мостовую, брызгами разлетаемся мы в разные стороны.
Походным маршем двинулись вниз по Генрихштрассе Козоле с Брегером и Троске. С такой же
поспешностью сворачиваем мы с Людвигом на Вокзальную аллею. Леддерхозе, не прощаясь,
стрельнул от нас прочь, унося свой лоток с барахлом. Тьяден торопливо расспрашивает Вилли,
как побыстрее добраться до борделя, и только Юпп и Валентин никуда не спешат. Никто их не
ждет, и они лениво тащатся пока в зал ожидания, чтобы поразведать насчет жратвы. Позднее они
собираются в казарму.
С деревьев Вокзальной аллеи падают дождевые капли; низко и быстро несутся тучи. На-
встречу нам движется несколько солдат последнего призыва. На руках у них красные повязки.
– Долой погоны! – кричит один и бросается к Людвигу.
– Заткнись, желторотый! – говорю я, отталкивая его.
Сзади напирают остальные, и нас окружают. Людвиг, спокойно взглянув на переднего сол-
датика, идет дальше. Тот уступает ему дорогу. Но откуда-то появляются два матроса и бросают-
ся на Людвига.
– Не видите, собаки, что это раненый? – рычу я и сбрасываю ранец, чтобы освободить ру-
ки.
Но Людвиг уже лежит на земле, раненая рука делает его почти беззащитным. Матросы
рвут на нем китель, топчут Людвига ногами.
– Офицер! – раздается пронзительный женский визг. – Бей его, кровопийцу!
Я бросаюсь на выручку к Людвигу, но удар в лицо чуть не сбивает меня с ног.
– Сатана! – вырывается у меня со стоном, и я изо всех сил ударяю противника сапогом в
живот. Охнув, он валится на бок. Меня мгновенно осаждают трое других. Собака бросается на
одного из них. Но его товарищам все-таки удается меня повалить.
– Огонь гаси, точи ножи, – визжит женщина.
Сквозь топочущие ноги я вижу, как Людвиг свободной левой рукой душит матроса, кото-
рого ему удалось свалить ударом ноги под колени.
Он крепко держит его, хотя ему здорово попадает со всех сторон. Кто-то хлопает меня по
голове пряжкой ремня, кто-то дает кулаком в зубы. Правда, Волк тут же впивается ему в колено,
но встать нам никак не удается, – они снова и снова валят нас наземь и собираются, как видно,
истоптать в порошок. В бешенстве пытаюсь достать револьвер. В это мгновение один из моих
противников как сноп валится на мостовую. Вслед за ним без сознания падают второй, третий.
Это, конечно, работа Вилли. Не иначе.
Он примчался сюда во весь опор, ранец сбросил по дороге и вот теперь буйствует возле
нас. Огромными своими ручищами хватает их по двое за шиворот и стукает их головами друг о
друга. Они без чувств валятся на мостовую, ибо когда Вилли приходит в ярость, он превращает-
ся в настоящий паровой молот. Мы спасены, и я вскакиваю, но противники успевают удрать.
Мне еще удается запустить одному ранцем в спину, затем я спешно принимаюсь хлопотать над
Людвигом.
А Вилли пустился в погоню. Он приметил обоих матросов, напавших на Людвига. Один из
них уже валяется в водосточной канаве, посиневший и стонущий, и над ним свирепо рычит наш
Волк; за вторым Вилли еще гонится, рыжие волосы его развеваются, – это какой-то огненный
вихрь. Перевязка у Людвига сорвана. Из раны сочится кровь. Лицо измазано, на лбу кровоподтек
от удара сапогом. Он вытирает лицо и медленно поднимается.
– Здорово досталось? – спрашиваю я.
Мертвенно бледный, он отрицательно качает головой.
Вилли между тем догнал матроса и мешком волочит его по земле.
– Свиньи треклятые, – хрипит он, – всю войну просидели на своих кораблях, как на даче,
выстрела даже не слыхали, а теперь осмеливаетесь разевать пасть и нападать на фронтовиков! Я
вас проучу! На колени, крыса тыловая! Проси у него прощение!
Он с таким свирепым видом подталкивает матроса к Людвигу, что в самом деле страшно
становится.
– В куски искрошу тебя, в клочья изорву! На колени! – шипит он.
Матрос визжит.
– Оставь, Вилли, – говорит Людвиг, собирая свои вещи.
