8 / 290
Стивен Кинг: «Бесплодные земли»
нее получилось. Но показывать этого было нельзя. Это могло привести к катастрофе.
– Повтори мне еще раз, Сюзанна, что мы с тобой проходили.
Она вздохнула, притворившись рассерженной… но когда она заговорила, насмешливая ее
улыбка стерлась сама собой, а красивое темнокожее лицо стало серьезным. И из ее уст он снова
услышал древний катехизис, и слова его были новы. Он никогда раньше не думал, что ему дове-
дется услышать эти слова от женщины. Но как естественно они звучали… и в то же время как-то
странно едва ли не угрожающе.
– «Я целюсь не рукою; та, кто целится рукою, забыла лицо своего отца».
«Я целюсь глазом».
«Я стреляю не рукою; та, кто стреляет рукою, забыла лицо своего отца».
«Я стреляю рассудком».
«Я убиваю не выстрелом из револьвера…»
Она запнулась и указала на камушки, блистающие вкраплениями слюды.
– Я не буду никого убивать… это же просто камешки.
Ее выражение – чуть надменное, чуть шаловливое – говорило о том, что она ждет, когда Ро-
ланд начнет на нее сердиться. может быть, он придет даже в ярость. Однако, Роланд и сам когда-
то испытывал то, что она переживала сейчас; он не забыл, что стрелки-новички обычно
капризны и горячи, постоянно на нервах и способны огрызнуться в самый неподходящий мо-
мент… и он открыл в себе неожиданные способности. Он понял, что может учить. И более того,
ему нравится учить. Иногда Роланд ловил себя на мысли о том, что он задается вопросом: а как
было с Кортом – так же? Да, наверное, так же.
Теперь вороны стали хрипло кричать и из чащи леса. Роланд машинально отметил, что те-
перь крики их стали тревожными и больше не походили на вопли ссорящихся пернатых: похоже,
их что-то вспугнуло. Однако, ему сейчас было чем занять свои мысли, чтобы думать еще и о том,
что могло напугать ворон, так что он просто переключился и вновь сконцентрировал все внима-
ние на Сюзанне. Сейчас нельзя расслабляться, иначе он рисковал нарваться еще на одну, на этот
раз не столь игривую колкость. И кого надо будет за это винить? Кого же, как не учителя? Разве
не он учил ее огрызаться и показывать зубы? Учил их обоих? Разве в этом он весь, стрелок –
вдруг взбрыкнуть, сорвать пару шагов строгого ритуала и переврать несколько стройных нот ка-
техизиса? Разве он (или она) – не сокол в человеческом обличии, натасканный на то, чтобы кле-
вать по команде?
– Нет, – сказал он, – это не камни.
Она приподняла бровь и снова заулыбалась. Теперь, когда она поняла, что он не станет
орать на нее, как это частенько случалось, когда она капризничала или делала что-то не так, за-
мешкавшись, в ее глазах снова мелькнул этот насмешливый блеск – солнечный зайчик на ста -
ли, – который ассоциировался у Роланда с Деттой Уокер.
– Правда? – насмешка в голосе у нее была по – прежнему добродушной, но Роланд чувство-
вал: если сейчас он даст ей малейшее послабление, насмешка ее станет злобной. Она уже вся
напряглась, возбудилась и начала выпускать коготки.
– Да, это не камни, – также с насмешкой ответил он, опять улыбаясь, но теперь улыбка его
стала суровой. – Сюзанна, ты помнишь белых мудофелов?
Ее улыбка стала стираться.
– Белых мудофелов из Оксфорд-Тауна?
Улыбка ее погасла.
– Ты помнишь, что эти белые мудаки сотворили с тобой и твоими друзьями?
– Это была не я, – отозвалась она, – а другая женщина. – Но в глазах у нее застыло угрюмое
выражение. Он не любил, когда она так смотрела, и в то же время ему нравился этот взгляд. Это
был правильный взгляд, говоривший о том, что растопка уже разгорелась и скоро займутся
большие поленья.
– Да. Это была другая. Нравится это тебе или нет, там была Одетта Сюзанна Холмс, дочь
Сары Уокер Холмс. Не ты, кто ты есть теперь, а ты, кем ты была тогда. Помнишь пожарные
шланги, Сюзанна? Помнишь их золотые зубы. Ты видела их, как они сверкали, когда тебя и твоих
друзей поливали из шлангов в Оксфорде? Как сверкали их зубы, когда они хохотали над вами?
Она им рассказывала об этом и еще о многом – в долгие – долгие ночи, пока догорал ко -
8