54 / 208
Стивен Кинг: «Песнь Сюзанны»
– Если я собираюсь родить ребенка, которым меня не брюхатили, я должна знать об
этом ребенке все, что только возможно. Ты это понимаешь?
Миа поморщилась от этой нарочитой грубости, потом кивнула.
– Как угодно.
– Скажи мне, как Роланд может быть его отцом. И, если ты хочешь, чтобы я хоть в чем-
то тебе поверила, начни с того, чтобы я поверила в это.
Миа взяла плод физалиса, ногтями содрала кожицу, жадно съела. Хотела снять кожицу
со второго, передумала, начала катать между ладонями (этими ставящими в тупик белыми
ладонями), согревая ее. Сюзанна знала, что тем самым кожица лопнет сама. А Миа тем вре-
менем начала.
3
– Сколько всего Лучей, Сюзанна из Нью-Йорка?
– Шесть, – без запинки ответила Сюзанна. – Во всяком случае, было. Теперь, полагаю,
осталось только два, которые…
Миа нетерпеливо махнула рукой, как бы говоря: «Не трать попусту мое время».
– Шесть, ага, и когда лучи появились из большей Дискордии, супа творения, который
некоторые (включая мэнни) называют Оувером, а другие – Примом, что их создало?
– Я не знаю, – ответила Сюзанна. – Ты думаешь, их создал Бог?
– Может, Бог и есть, но Лучи поднялись из Прима благодаря магии, Сюзанна, истинной
магии, которая исчезла давным-давно. Бог ли создал магию или магия – Бога? Не знаю. Это
вопрос для философов, а мое дело – материнство. Но когда-то давно не было в мире ничего,
кроме Дискордии, и из нее поднялись шесть Лучей, мощные, крепкие, пересекающиеся в од-
ной точке. Существовала магия, которая могла целую вечность поддерживать их, но когда
магия ушла отовсюду, за исключением Темной Башни, которую некоторые называли Кан ка-
лих, Зал возвращения, люди впали в отчаяние. Когда эпоха магии закончилась, ей на смену
пришла эпоха машин.
– Норд сентр позитроникс, – пробормотала Сюзанна. – Биполярные компьютеры, сло-
трансные двигатели, – она помолчала. – Блейн Моно. Но не в нашем мире.
– Нет? Ты говоришь, твой мир исключение? А как насчет объявления в вестибюле? –
кожица плода лопнула. Миа очистила ее и бросила сердцевину в рот, брызжа соком сквозь
знакомую ухмылку.
– Мне почему-то казалось, что ты не умеешь читать, – ответила Сюзанна. К делу это не
относилось, но ничего другого на ум не пришло. Потому что мыслями она то и дело возвра-
щалась к младенцу с яркими синими глазами. Глазами стрелка.
– Ага, зато умею кое-что другое, поэтому, зная твои мысли, могу читать очень даже хо-
рошо. Так ты говоришь, что не помнишь объявления в вестибюле отеля? Ты мне это гово-
ришь?
Разумеется, она помнила. Согласно объявлению, месяцем позже отель «Плаза-Парк»
переходил под контроль некой организации, которая называлась «Сомбра/Северный центр».
Но, говоря: «Не в нашем мире», – она думала о 1964 годе, мире черно-белого телевидения,
огромных, размером в комнату, компьютеров и алабамских полицейских, которым не терпе-
лось спустить собак на чернокожих борцов за права избирателей. За минувшие тридцать лет
многое изменилось. Взять, к примеру, гибрид телевизора и пишущей машинки, которым
воспользовалась женщина смешанных кровей за регистрационной стойкой. Могла ли Сюзан-
на утверждать, что это не биполярный компьютер, приводимый в действие слотрансным
двигателем? Не могла.
– Продолжай, – попросила она Миа. Та пожала плечами.
– Вы предопределили свою судьбу, Сюзанна. Что бы ни делали, все сводилось к одно-
му: вы теряли веру и восполняли ее рациональным мышлением. Но в мышлении нет любви,
в дедукции нет вечного, в рационализме – только смерть.
– Как все это связано с твоим малым?
– Я не знаю. Многого не знаю, – она подняла руку, останавливая Сюзанну, которая хо-
тела что-то сказать. – Нет, я не тяну время, не пытаюсь увести от того, что тебя интересует.
54