— До свиданья, Лилиан. Я скоро последую за вами.
Она взглянула на него. Хольман смеялся. Слава богу, — подумала она, — наконец-то мне
не читают нравоучений. Хольман закутал ее в шубу и в шерстяные платки.
— Мы поедем медленно, — сказал Клерфэ. — Когда солнце сядет, опустим верх. А от ветра
вы пока защищены с боков.
— Хорошо, — ответила она. — Можно уже ехать?
— Вы ничего не забыли?
— Нет.
— Впрочем, если и забыли, вам пришлют.
Эта мысль не приходила раньше в голову Лилиан, и она утешила ее. Ведь Лилиан считала,
что с отъездом оборвутся все нити, связывающие ее с санаторием.
— Да, в самом деле, можно попросить, чтобы прислали, — сказала Лилиан.
Машина отъехала, Хольман махал им рукой. Борис не появлялся.
Лилиан посмотрела вокруг. На террасах солярия, на которых еще минуту назад никого не
было видно, вдруг появились люди. Больные, лежавшие там в шезлонгах, поднялись и
выстроились цепочкой. Тайный телеграф санатория уже известил их о происходящем, и теперь,
услышав шум мотора, они встали и глядели вниз; тонкая цепочка людей темнела на фоне густо-
синего неба.
— Как на верхнем ярусе во время боя быков, — сказал Клерфэ.
— Да, — согласилась Лилиан. — А кто же мы? Быки или матадоры?
— Всегда приходится быть быком. Но думаешь, что ты матадор.
Машина медленно ползла по белому ущелью, над которым, подобно ручью, струилось небо,
синее, как цветы горчанки. Перевал уже был позади, но сугробы по обеим сторонам дороги все
еще достигали почти двухметровой высоты. За ними ничего нельзя было разглядеть. Куда ни
кинешь взгляд, повсюду виднеются лишь снежные стены и синяя полоса неба; Лилиан сидела,
откинувшись назад, и порой она переставала различать, что было наверху и что внизу, — где
синее и где белое.
Потом запахло смолой и хвоей, и перед ними вдруг выросла деревня — коричневые
низенькие домики. Клерфэ остановил машину у бензоколонки.
— По-моему, уже пора снять цепи. Как там дальше дорога? — спросил он у паренька с
заправочной станции.
— Будь здоров!
— Что? — Клерфэ посмотрел на паренька. — Да ведь мы знакомы! Тебя зовут Герберт, или
Гельмут, или…
— Губерт.
Парень показал на большую жестяную вывеску, прикрепленную к двум стойкам перед
заправочной станцией.
Г. ГЕРИНГ, ГАРАЖ И РЕМОНТ АВТОМОБИЛЕЙ
— Это не новая вывеска? — спросил Клерфэ.
— Да нет, совсем новенькая.
— Почему же ты не написал свое имя полностью?
— Так практичнее. Могут подумать, что меня зовут Герман.
— Скорее можно было ожидать, что тебе захочется поменять фамилию, а не выписывать ее
такими громадными буквами.
— Эдак я бы здорово свалял дурака, — заявил паренек. — Особенно теперь, когда снова
появились немецкие машины! Вы не можете себе представить, какие чаевые я получаю! Нет,
