Теперь банк метал Лавалетт. Он чувствовал тихое нарастание азарта и, сдерживая себя,
откинулся назад. Через полчаса третий партнер уже играл на визитные карточки, где записывал
цифры. А китаец продолжал взвинчивать ставки; когда они достигли поистине сумасшедшего
уровня, лицо третьего игрока обмякло и побледнело — он проиграл очень много и опять должен
был записать крупную цифру. Когда он подсчитал сумму проигрыша, карандаш выпал у него из
рук. Лавалетт пристально посмотрел на него и, не дав ему открыть рот, обронил:
— Карты перемешались… Я только сейчас заметил… Последние девять партий не в
счет… — С этими словами он опять подвинул к третьему игроку все жетоны. Не поднимая глаз,
Лавалетт снова перетасовал карты, потом сказал: — Давайте сделаем перерыв. Затяжка-другая
опиума не помешает.
Они встали. В соседней комнате третий попрощался, Лавалетт пожал его дрожащую,
влажную руку.
— Вы дадите мне реванш, — по традиции произнес он и кивнул.
На террасе Лавалетт столкнулся с Гэм.
— Может быть, вернетесь в гостиницу? — предложил он. — Я в большом выигрыше и не
хотел бы сейчас уезжать. Слуга вас проводит. Полагаю, мы еще увидимся…
— Я как раз собиралась уехать, — ответила Гэм, — хотела только срезать для своей
комнаты несколько веток тамаринда. Надеюсь, вам удастся сдержать игру…
— Если не терять контроль над ней, все получится.
— Игра ли это в таком случае или только регулирование?..
— Дело не в ставках, а в напряжении… лишь поначалу… потом о ставках забываешь…
— Забываешь… — повторила Гэм.
К ним подошел хозяин дома.
— У вас такие красивые служанки, — сказала Гэм. — Особенно одна, молоденькая, с
синими глазами… они так странно сочетаются с ее смуглой кожей… — Она подала китайцу
руку. — Завтра я буду играть в поло…
Лавалетт хотел проводить ее, но Гэм не позволила.
— По этим ступеням мне хочется сойти в одиночку… есть одна мысль… хочу поиграть ею,
пока спускаюсь…
Внизу она еще раз оглянулась через плечо и улыбнулась — стройная шея и гибкая спина в
глубоком вырезе платья.
Лавалетт молча лежал в курительной комнате на циновках; китаец расположился напротив,
извлек из серебряной коробочки слезку опиума, поднес к огню, подождал, пока она не вскипела
коричневым золотом, затем поместил в трубку и тщательно примял.
Дым черными клубами висел под потолком. Наркотик проникал в кровь и наполнял этот
час мощью раскованной фантазии, которая дарила Лавалетту яркие краски и аромат
приключения. Бесшумно отворилась дверь, в комнату проскользнула аннамитка. Замерла у
стены. Лавалетт отмахнулся от нее. Китаец шевельнул рукой — девушка исчезла.
— Отчего вы отослали девушку?.. — сказал Лавалетт.
— Я думал, она вам неприятна…
— Сейчас нет…
Китаец приоткрыл глаза.
— Простите, не знал… но звать ее снова, пожалуй, не стоит…
— Разумеется, — спокойно сказал Лавалетт и поднялся. — Идемте играть…
Кое-кто из гостей еще сидел за картами. И выпито было много. Лавалетт потребовал
крепких напитков. Игра возобновилась. Банк метал один из англичан.
Лавалетт не следил за картами. Им овладел азарт. И теперь, уступив этому капризу, он как
